- Вы один из самых молодых депутатов, которые, можно сказать, не нюхали пороху и к которым народ, как правило, испытывает скепсис. Вы уже разработали для себя какой-то план действий, чтобы сформировать имидж толкового парламентария и не столкнуться с хейтом?

- Я последние годы нахожусь в публичном поле, комментирую происходящие события в стране, внутреннюю и внешнюю политику, много общаюсь с журналистами. Активно участвовал во всех дискуссиях после январских событий, прошел через все последние электоральные кампании. Я пришел из журналистики, поэтому особых опасений нет.

За последние десятилетия доверие к власти было подорвано непоследовательностью её действий и откровенным лоббизмом. Поэтому так или иначе к политикам будет скепсис и хейт независимо от их возраста.

Что касается стратегии, то все довольно просто: быть открытым, демократичным, отвечать на вопросы, не прячась от журналистов. Мне нравилось быть политическим обозревателем, поэтому я решил попробовать себя в политике, но ключевая причина — я хочу поучаствовать в проводимых реформах. Президент провел масштабную политическую модернизацию, мы стали близки к смешанной президентско-парламентской форме правления. И на этом этапе парламент — одна из важных точек, где будут коваться реформы.

- Думаю, не все разделяют ваш оптимизм. У парламента, уж извините за такую откровенность, сложился имидж нотариальной конторы Акорды, который далек от самостоятельности и реальной возможности как-то влиять на принятие решений в стране.

- Восьмой созыв мажилиса работает три недели, и уже видна острота депутатских запросов, высказано немало комментариев по поводу кризисных явлений. При утверждении должности премьер-министра не все были единогласны, как ранее. Постепенно сформируется новый институт парламента, отражающий проведенные конституционные реформы. Я думаю, нужно дать время мне и моим коллегам, чтобы преодолеть весь возможный скепсис.

- Сейчас на фоне все ещё скачущей инфляции, подорожания ГСМ, повышения порогов для снятия пенсионки и прочих экономических неудач настроение народа вкупе с протестностью будет особенно колючим. Что в этом контексте предпримет Amanat?

- Да, с нас будет большой спрос. В этом контексте стоит задача полностью выполнить предвыборную программу партии, которая включает в себя борьбу с коррупцией, разгребание последствий произвола, который был в стране долгие годы, возвращение в страну незаконно вывезенных активов. За мажилисом закреплено утверждение бюджета, а также возложена ответственность за работу правительства. При назначении министров выставили чёткие KPI, они должны разработать ряд важнейших документов, которые положат начало экономическим реформам. Это прежде всего Налоговый, Бюджетный, Градостроительный кодексы. Это сложные задачи, но парламент сейчас достаточно разнородный, его представляют специалисты из разных отраслей, поэтому есть все основания рассчитывать на выполнение задач.

- С учетом декларируемой президентом формулы "сильный президент — влиятельный парламент — подотчетное правительство", действительно, у мажилиса есть основания, чтобы взять на себя концептуальное лидерство. В то же время не стоит забывать, что без согласия правительства мажилис не может выступать с законодательными инициативами. Планирует ли палата поднять вопрос об устранении этого противоречия?

- Да, законодательная инициатива сейчас преимущественно за правительством. С точки зрения Конституции это логично, потому что когда мы согласовываем и утверждаем премьера и министров, мы делегируем им часть законотворческой ответственности. Но правила игры, безусловно, нужно менять. Министр может в любой момент срезать те или иные депутатские поправки, и таких случаев, замечу, было немало. Но нынешний созыв отличается тем, что не будет терпеть таких кулуарных ходов. У нас есть публичность и жесткая позиция. Мы с коллегами обсуждали, что пора перенести ответственность за законотворчество с правительства на парламент. Для этого нужно вносить изменения в регламент, правильно перераспределить ответственность. И мы видим, что на нас рассчитывает президент, сделавший немало, чтобы усилить роль парламента в структуре власти.

- Касым-Жомарт ТОКАЕВ уже давно поручил разработать законопроекты о местном самоуправлении и о народном контроле. Это важнейшие документы, направленные на децентрализацию власти, её разгрузку на верхнем уровне, развитие регионов и демократии. Как продвигается эта работа?

- Главный посыл этих документов в усилении ответственности маслихатов. Эти законопроекты должны стать шагом к тому, чтобы люди на местах могли управлять бюджетом и в целом делами населённого пункта. Сейчас наша ключевая задача — более чётко расписать полномочия маслихатов, потому что они относятся к гибридному институту: с одной стороны, отвечают за местное госуправление, а с другой — являются институтом самоуправления. Эту правовую дилемму надо решить.

Нужны понятные форматы участия граждан в местном самоуправлении в зависимости от населённого пункта. Есть, например, село, где живут 100 тысяч человек, а есть — где 6 тысяч. Как в них избирать кенесы, чтобы процедура была унифицированной как для маленьких поселков, так и для крупных?

Я против создания кенесов в городах. Там базовая единица самоуправления — всё-таки объединение собственников имущества (ОСИ). Люди должны принимать решения в рамках своих жилых комплексов, а вот что делать потом — большой вопрос.

Задача — абсорбировать гражданскую активность и заложить основы для её развития, чтобы не задушить её в зародыше. Впереди ратификация Европейской хартии местного самоуправления, для этого тоже нужна большая подготовительная работа.

- Давайте поговорим о прошедшей недавно в Астане акции протеста жанаозенских нефтяников.

- Я активно следил за этим…

- Тогда что вам мешало выйти к бастующим?

- К сожалению, пока я не знаю государственный язык на должном уровне, чтобы общаться должным образом на уровне собеседников. В те дни я бы не нашел взаимопонимания с людьми, приехавшими из западных регионов. Поэтому к ним пошли Ринат ЗАИТОВ, Ермурат БАПИ и Максат ТОЛЫКБАЙ, которых люди знают, которые могут говорить на одном языке с ними — я имею в виду в том числе и мироощущение, и более глубокое понимание проблем. Если бы, условно, это были карагандинцы, я бы вышел, потому что я знаю их.

Смысл парламента и представительства в целом состоит в том, что каждый депутат всё-таки репрезентирует определенную часть общества. Я мог выйти к нефтяникам, но это ничего бы не изменило в их настроениях. Для этих людей я чужой. К тому же у протестующих, на мой взгляд, очень противоречивые ультимативные требования.

Что касается казахского языка, то я нахожусь в процессе его изучения. Моей принципиальной позицией было принести депутатскую клятву на государственном языке. Считаю, что казахстанцы в своём большинстве должны быть билингвальными, и казахский язык — это инструмент объединения людей. Мне, всю жизнь прожившему в русскоязычной среде, хочется быть примером и показать, как это должно работать.

- В социальных сетях пользователи, которые смотрели видео задержания пикетчиков, отмечали, что у них в какой-то момент возник страх повторения Кантара. Как властям не переступить эту тонкую грань, чтобы, с одной стороны, не подавлять народ, а с другой — не допустить анархии?

- Посмотрите на Израиль или Париж, где люди выходят на демонстрации, дерутся с силовиками, но государственность при этом не падает. Задача в том, чтобы построить такие институты власти, которые не боятся никаких бунтов.

Мы видим, что гражданская активность растёт, люди становятся более требовательными. А на фоне экономической нестабильности протестные настроения будут периодически появляться. Это в целом нормальный демократический процесс. Но нельзя допускать, чтобы это привело к катастрофическим последствиям. Нынешние митинги указывают на провалы, доставшиеся нам в наследство от Старого Казахстана. Например, протестная акция, о которой мы говорим, обнажила бардак в нефтяной сфере и отсутствие каких-либо полномочий у профсоюзов.

- А также то, что власть не научилась разговаривать с народом…

- Власть находится в процессе этого обучения. Вспомните, как раньше проходили митинги. Ходили туда депутаты? Не было их там! Вот многие сетуют, что Новый Казахстан до сих пор не сформировался… Мы живем в процессе строительства нового государства. Прошедшие политические реформы не создадут нам Новый Казахстан за день и даже за год. Это длительный процесс обретения совершенно новой политической культуры и нового государственного мышления, отношения к институтам власти.

Нам всем предстоит большая работа, чтобы научиться жить по-новому. Главное — изменился контекст жизни, а когда меняется среда, меняются и люди, в том числе политические элиты, которые находятся в эпицентре изменений и уже не в силах удержать старый порядок, даже если он им был очень комфортен.

Лэйла ТАСТАНОВА, Астана