Слежу за вашими публикациями и с удовольствием вижу, что больная для меня тема все чаще стала освещаться в вашей газете. Может быть, и моё мнение окажется заслуживающим внимания.

Я учитель русского языка, правда, уже не “играющий”. Когда меня спрашивают почему, обычно отвечаю, что склонности к мазохизму не ощущаю. То, что происходит в наших школах, вызывает у меня зубовный скрежет ещё с 2000 года. С того времени в школе я не работаю, предпочитая “сеять разумное, доброе, вечное” другими способами. В частности, созданием учебных пособий.

Госпожа Сабитова обвинила учителей и родителей в косности. В неумении и нежелании принять новое. Ведь возврата к советской системе образования быть не может, школа должна ответить на вызовы времени, утверждают защитники новых учебников. Трудно не согласиться с этим аргументом.

И реалии изменились, и количество времени, которое школа может выделить на изучение родного языка (не семь уроков в неделю, а хорошо, если два, ведь нужны часы на английский и казахский), и, что греха таить, читать дети перестали, а ведь чтение — самый действенный способ овладения языком.

И самое главное! Изучение русского языка зачастую сводилось к заучиванию правил орфографии. А по большому счету орфография сегодня не нужна. В “Обыкновенной истории” Гончарова дядюшка прочил романтическому племяннику перспективное будущее не потому, что тот писал стихи, а потому, что у юноши был красивый почерк. Изобретение печатной машинки убило каллиграфию! Внедрение компьютера неуклонно убивает орфографию! Спеллчекер исправит ошибки и услужливо подчеркнет коряво составленную фразу.

Отсюда вывод: Шалтая-Болтая уже не собрать!

Только вот предложенная госпожой Сабитовой методика, отраженная в её учебниках, — это далеко не лучший из всех возможных вариантов. И дело не в “пузявке”. “Пузявка” как раз и есть замечательная иллюстрация к тому, чему надо учить на уроках русского языка.

Дело в том, что язык — любой — это система. Система языковых единиц (звук, часть слова, слово как часть речи, член предложения) и система грамматики (то есть система образования этих единиц, их изменения, взаимодействия и функционирования). Понятие об этой системе, место и значение каждого термина, языковые закономерности — это и есть та база, которая должна быть сформирована на уроках родного языка. А уже на её основе усваивается в сознательном возрасте любой другой.

Вот этого я в учебниках З. Сабитовой не увидела. Коммуникативная функция языка, конечно, вещь необходимая и весьма актуальная, но нельзя сбрасывать со счетов функцию мировоззренческую. Ибо задача школы не просто научить общаться на заданную тему, но и дать научное представление об окружающем мире, неотъемлемая часть которого — язык.

Это к вопросу о содержании. Но есть претензии и к форме. Учебный языковой практический материал подобран неплохо, но язык сопровождающих его рекомендаций, на мой взгляд, удручающий. Он даже не суконный, он неряшливо-невразумительный. Чтобы понять, чего от тебя хотят, мне, словеснику, приходится переводить текст с сабитовского на русский, и уверенности в правильном переводе нет.

Кроме того, словесная форма учебного материала — это, извините, вчерашний день. Знаменитая лестница Пиаже убедительно показывает неэффективность подачи отвлеченной информации в лингвистической форме. Гораздо эффективнее усваиваются понятия в форме графических схем, образонов, таблиц. Эти элементы работают как якоря, связывая новые понятия с уже известными, легко встраиваясь в структуру долговременной памяти.

Есть вопросы и к центру “Учебник”, который призван решать вопрос: допускать или нет в школу то или иное учебное пособие? В правилах рассмотрения рукописи чётко оговариваются условия: необходимы рецензии доктора наук, методиста и практикующего учителя.

Фамилии рецензентов и рекомендации органов образования обязательно печатаются на странице с выходными данными. В учебниках З. Сабитовой я таких данных не нашла.

Или мне в руки попали экземпляры из левого тиража? Или кто-то пролоббировал издание в обход всех заявленных требований?

Людмила КУЛИКОВСКАЯ, лауреат Пушкинской премии для словесников СНГ и Балтии 2003 г.