- Как вы оцениваете политические реформы, которые продвигает президент Казахстана Касым-Жомарт ТОКАЕВ? В частности, например, появление многопартийности и самовыдвиженцев на парламентских выборах?

- Не думаю, что правильно говорить, будто именно Касым-Жомарт Токаев ввел в стране многопартийность, формально она существовала в Казахстане и раньше. Другое дело, что благодаря токаевским реформам многопартийность получила шанс стать реальностью. Политическая деятельность в рамках многопартийной системы должна стать живой составляющей активной общественной жизни, где благодаря свободе слова и собраний в рамках закона граждане страны формируют свои представления о том, каким они видят будущее Казахстана.

Институт самовыдвижения при условии свободного, определяемого демократическим законодательством допуска к СМИ и организации в уведомительном порядке публичных мероприятий должен способствовать формированию политической культуры среди активной части населения и созданию широкой палитры мнений в обществе. Само по себе это в конечном итоге должно привести к объединению избирателей вокруг политических программ, на базе которых возникают различные партии, представляющие все слои общества. Однако должна быть допущена возможность и внепартийного представительства в парламенте. Последние парламентские выборы в Казахстане показали, что общество в значительной своей части готово к функционированию классических демократических процедур.

- Были ли эти реформы в Казахстане предсказуемы? Ожидали инициации реформ именно от Токаева?

- Откровенно говоря, я бы не рискнул говорить о предсказуемости нынешних реформ даже после состоявшегося во многом формального транзита власти в Казахстане в 2019 году в результате передачи Нурсултаном НАЗАРБАЕВЫМ президентских полномочий Токаеву. Возникшее функционирование двух центров власти в стране, Акорды и “Библиотеки”, не предполагало решительных шагов по давно назревшей модернизации Казахстана. Так или иначе это стало возможным только после подавления попытки госпереворота в январе 2022 года.

Но, как я уже не раз говорил, кровавый Кантар при всей своей трагичности парадоксальным образом обнулил формальный характер транзита власти и обнаружил нового лидера страны. Им стал “новый Токаев”, провозгласивший курс на строительство Нового Казахстана. Возникновение “Токаева 2.0” явилось главной непредсказуемостью, как мы теперь понимаем, не только регионального масштаба, но и широкого мирового значения. Инициирование им реформ стало подтверждением этого.

- Как реформы президента Казах­стана отразятся на построении демократии в стране?

- Немецкий социал-демократ и друг Карла Каутского Эндрю Берштейн прославился определением демократии: это не цель, а процесс. За что был предан анафеме большевиками, провозгласившими своей целью построение коммунизма. В процессе его построения были уничтожены миллионы человек. Другими словами, цель — ничто, главное — процесс. Поэтому построение демократии в Казахстане будет определяться тем, КАК станут проводиться реформы Токаева.

- Насколько президентство кадрового дипломата актуально в эпоху геополитических противостояний и как бэкграунд дипломата помогает Токаеву находить баланс интересов во внешней политике?

- Идеалом дипломата современной эпохи является для меня 100-летний Генри КИССИНДЖЕР, хотя слава пришла к нему полвека назад, когда мир казался несколько проще, чем сегодня. Та эпоха характеризовалась своим противостоянием, основным содержанием которого было стремление Запада не допустить широкого мирового расползания коммунизма. Мир выглядел, скорее, черно-белым. Именно тонкая дипломатия Киссинджера помогла установить новый баланс сил между Америкой и Китаем.

Нынче же тонкое искусство дипломатии, не отягощенное идейным противостоянием, умноженным на стремление пересмотреть итоги Второй мировой войны и распада СССР, востребовано необычайно. Профессиональный дипломатический опыт Токаева и широкий взгляд на мир во всем его многообразии позволяет ему, на мой взгляд, трезво оценить место Казахстана в этом мире в качестве потенциального центра Евразии, что даёт надежду сделать его неким контрапунктом в выстраиваемом ныне новом балансе сил. Впрочем, эта идея кажется мне столь же амбициозной, сколь и рискованной…

- Как вы оцениваете работу Токаева в качестве президента внутри страны и в разрезе всего Центрально-Азиатского региона? Насколько многовекторность позволяет держать нейтралитет и не вступать в конфликты?

- Мне трудно адекватно давать оценку работе Токаева внутри страны. Замечу лишь, что главные трудности внутренней политики связаны с преодолением кланово-олигархической структуры власти, оставшейся в наследство от многолетнего правления Назарбаева и его семьи. Специфические особенности казахстанского общества, как я понимаю, не позволяют ломать через колено устоявшиеся отношения внутри бизнеса, предпочтение отдается компромиссам и эволюционному пути преобразований.

Хотя в обществе и есть запрос на революционные меры, Токаев отдает себе отчет, что быстро не всегда хорошо. Найти золотую середину в выборе пути построения Нового Казахстана — высокое искусство, и Касым-Жомарт Токаев пытается избежать ошибок. Среди его последних решений чрезвычайно важными являются меры по возвращению в страну незаконно вывезенных активов, создание соответствующей структуры, законодательное оформление этих действий. Здесь представлялось бы чрезвычайно важным сотрудничество Акорды с действующими за границей и имеющими богатый опыт в достижении подобных целей независимыми общественными структурами, созданными, в частности, казахскими эмигрантами.

Разумеется, именно многовекторность в проведении такой политики позволяет надеяться на её успех, и Токаев, судя по его публичным и непубличным действиям, сознательно и последовательно придерживается этого курса.

- Как вы оцениваете политические реформы, которые продвигает Токаев, в разрезе современной геополитической ситуации?

- Проведение внешней политики президента Казахстана требует решительности и осмотрительности одновременно. Эти качества “Токаев 2.0” обнаружил достаточно неожиданно, когда ему с помощью ОДКБ удалось сохранить свою власть и в то же время продемонстрировать недюжинное достоинство, политическое и, что особенно ценно, человеческое. После Кантара и его требования вывести контингент ОДКБ я позволил себе сравнить действия Токаева с поведением польского генерала Ярузельского, руководившего страной в 1981 году и объявившего военное положение в стране, чтобы избежать вторжения в Польшу советских войск. Много лет спустя Ярузельского в чем только не обвиняли! Но история его оправдала как лидера, спасшего страну от чужеземного военного присутствия…

Осмотрительность Токаева я вижу в его аккуратном и дальновидном поведении по отношению к нынешнему российскому руководству, в стремлении держать дистанцию и не позволять своей стране быть причастной к политике Москвы в Украине, избегать поводов к применению вторичных санкций к Казахстану и одновременно сохранять взаимовыгодное экономическое сотрудничество с Россией. В этой связи особенно отмечу недавнее заявление Токаева о стремлении делать все, чтобы избежать углубления геополитического раскола между Востоком и Западом.

- Как реформы в Казахстане отражаются на взаимоотношениях между странами Центральной Азии? Какие основные направления улучшения взаимодействия между государствами региона вы могли бы отметить? Насколько они эффективны?

- Нынешние реформы в Казахстане, надо признать, неоднозначно воспринимаются в некоторых столицах ЦА. В некотором отношении они идут вразрез с философией правления лидеров стран региона, как, впрочем, России и Белоруссии… Поправки в Конституцию Казахстана, ограничивающие президентские полномочия одним 7-летним сроком, разрешение само­выдвиженцам участвовать в выборах ставят остальные страны региона в очень неловкое положение. Но, очевидно, в силу исторических, географических и прочих отличий от соседних стран Казахстан может позволить себе стать фронтменом политической модернизации в ЦА, как, впрочем, и на всем пространстве СНГ.

Важной особенностью нынешней глубоко постсоветской эпохи является стремление стран ЦА к региональной консолидации, которая позволит этому региону сформироваться в качестве независимого субъекта мировой политики. После февраля 2022 года, сделавшего перспективы мирового развития непредсказуемыми, значение этого трудно переоценить. Здесь стоит заметить, что этот тренд появился ещё до прихода Токаева к власти, когда начали созываться консультативные встречи лидеров пяти стран региона.

Надиль РАХМЕТОВ, Москва