В девять утра заходим в операционную. Пациенту уже дали наркоз. Хирург, главный офтальмолог Казахстана Марат СУЛЕЙМЕНОВ настраивает аппаратуру — последние штрихи. Работа ювелирная: сначала удалить повреж­денную роговицу, потом аккуратно поместить на её место донорскую и зашить так, чтобы не возникло осложнений — миллиметр за миллиметром. На все — чуть больше часа.

В палате своей очереди ждут ещё два пациента. Один из них — алматинец Алмас НУРАХМЕТ.

В 2005 году после травмы нашему герою поставили искусственный хрусталик. Нормально все было: левым глазом видел на все сто, правым — на 50 процентов. Со временем (видимо, последствия травмы дали о себе знать) роговица начала бледнеть. И кареглазый Алмас узнал, что такое гетерохромия — его правый глаз стал голубым:

- Люди, которые давно меня знают, удивляются: “Алмас, что случилось?! Нормально же все было?” Недавно продавец в магазине похвалил: “Аға, класс­но вы себе глаза сделали!” Подумал, специально.

К тому, что люди обращают на него внимание, иногда слишком пристальное, привык.

- Не это важно, — отмахивается по-мужски, — главное, чтобы после операции зрение восстановилось. Я профессиональный водитель, всю жизнь за баранкой. — На фуре грузы перевожу. Сейчас за руль не сажусь — рискованно. Дорога — это жизнь, а машина — второй дом. Фура во дворе стоит. Иногда залезу в кабину, посижу, а ехать — нет, пока нельзя. Не передать, как соскучился по этим эмоциям! Скорее бы зрение восстановилось. Общался с ребятами, которым раньше делали пересадку роговицы, говорят: прооперированный глаз лучше здорового видит. Вот бы и мне так! 2 августа мой юбилей — 50 лет, это будет лучший подарок.

Травма, воспаление, иногда врождённая патология — и передняя, в идеале прозрачная часть глаза постепенно становится мутной. Человек теряет зрение и оказывается в списке тех, кому нужна новая роговица. Искусственную, как хрусталик, пока не придумали, поэтому пересаживают только донорскую от умерших людей.

Ещё полгода назад казахстанцы могли о такой операции только мечтать. Даже списки нуждающихся в пересадке не составляли. Казахстанская трансплантология переживает не самые простые времена... Зачем давать людям ложную надежду? Да и раньше офтальмологи не особо рассчитывали, что донорская ткань появится внутри страны. До 2018 года её закупали в США и делали операции в Казахском НИИ глазных болезней. Правда, потом роговицы покупать в США перестали, и люди потеряли даже малейший шанс на операцию.

Все это время Марат Сулейменов добивался, чтобы поставки донорской роговицы в Казахстан возобновили. И вот в мае из-за океана доставили первую партию этой ткани. Хранится она не больше двух недель. За это время роговицу нужно успеть довезти и сделать операцию, поэтому отправляют немного — по шесть-семь штук.

В Америке отметку о согласии на посмертное донорство ставят в водительских правах. Там больше людей, готовых пожертвовать органы после своей смерти. Пересадка почки, сердца, печени или лёгких не только высший пилотаж для хирурга, но и сложнейший процесс подбора пары “донор — реципиент”. Нужно, чтобы у них совпадала группа крови, а если речь о сердце и лёгких — рост и вес. И хранятся эти органы очень мало — от шести до 24 часов.

С роговицей проще: в ней нет кровеносных сосудов (поэтому редкость, чтобы организм её отторгал), значит, и нет сложных процедур подбора. В консервированном виде она остается пригодной для пересадки намного дольше. Не важны пол, возраст, цвет глаз и кожи — роговица одного взрослого человека подойдет другому, какими бы разными они ни были.

- В США больше донорской роговицы, чем нужно американцам для пересадки, — объясняет Марат Сулейменов. — Там работает институт, который заготавливает донорский материал, хранит его в специальных банках роговиц и отправляет по всему миру. На постсоветское пространство — в Узбекистан и Казах­стан.

- Сколько стоит одна донорская роговица?

- В том-то и дело, что сама по себе роговица ничего не стоит. Продажа донорских органов и тканей запрещена во всем мире, и США, естественно, не исключение. Но платить всё-таки приходится, возмещая расходы американского института на обследование материала, его консервацию, транспортировку, работу специалистов и т. д.

Операция в Казахстане стоит примерно 1,3 миллиона тенге. Около миллиона тенге — расходы как раз на заокеанский материал (его покупают за счёт средств фонда “Қазақстан халқына”), остальное -работа врачей и медперсонала, которую оплачивает фонд медстрахования. Пациентам роговицу пересаживают по квоте.

С мая в Казахстане прооперировали 33 человека. В ближайшие два года получить донорскую роговицу смогут ещё 304 пациента. Это пока все казахстанцы, которым нужна такая помощь.

Оксана АКУЛОВА, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы