В Казахстане всего четыре вертолетчика, которым по плечу полёты среди горных круч. Поднять винтокрылую машину на высоту от 3,5 тысячи мет­ров над уровнем моря уже дело непростое. Но эти отчаянные асы решают задачи со звездочкой: они среди скал, снегов и смертоносных трещин могут вертолет посадить. А это вершина мастерства.

***

Сейчас у Сергея Королькова страдная пора — вылеты на высоко­горные моренные озера, чтобы специалисты могли оценить уровень селевой опасности, каждый день. На одном из вылетов мы и познакомились — журналисты обожают такие экскурсии.

Сейчас пилоту 67 лет, и в отечественной авиации он без преувеличения заметная фигура. В каких только летных операциях он не принимал участия в бытность пилотом авиационного подразделения МЧС и во время работы в гражданском секторе! Газетная полоса не вместит. Работал на пожарах, наводнениях, спасал рыбаков, туристов, транс­портировал больных. Признается: вертолет, как карета скорой, и скорость допустимую превышает, хотя в небе не тесно, но это гонка со смертью наперегонки.

Вспоминает, как в сентябре 2007-го вместе с тогдашним вице-министром по ЧС Валерием ПЕТРОВЫМ искал обломки “Протона-М” в Жезказганской области. 15 дней поисков фрагментов, по 8-9 часов в небе. Помнит кратер, образовавшийся на месте падения: огромный, словно на Луне.

Не менее сложный вылет — поиск альпинистов, пропавших на пике Победы в 2019 году. Высота, с которой ребята вышли на связь в последний раз, — 6000 метров над уровнем моря. Для координации работы группы в Кыргызстане был создан оперштаб. Экипаж сделал 14 облетов, каждый чуть больше часа, просвечивая гору тепловизорами. Рискуя, поднялись даже на высоту 6400 метров. Ми-171 подлетал к склону горы всего на 70 метров — очень близко, работа лопастей могла вызвать лавину. Пропавших, к сожалению, не нашли. Но эта операция показала высокую планку работы наших горцев.

- А за один вылет я едва не схлопотал выговор, — улыбается Сергей Иванович. — Представь, наводнение, а на острове сидит мужик со стадом баранов. Несколько часов — и они замерзнут, надо везти. Борт­механик, сам грязный с ног до головы, погрузил их в вертолет. Они, естественно, все загадили. Мы машину потом долго отмывали. Все довольны — и чабан, и аким, а нас пропесочили.

***

Так, с горцем все понятно. А ангел-то почему? Тут будет история лирическая, но тоже без отрыва от авиации. Молодой алматинец Сергей Корольков, окончив профильный вуз, подался с друзь­ями в Иркутск — очень хотелось в Сибири поработать. Там встретил и свою любовь Татьяну, трудившуюся в метеослужбе аэропорта. Пылкие взгляды, признания. Самое главное из них от девушки о том, что она мечтает перебраться в Алма-Ату — уж очень запал ей в душу яблочный город у подножия гор. И все благодаря фильму “Ангел в тюбетейке”.

“А разве я не ангел? Я же тоже с неба!” — решил молодой пилот и рванул с невестой с севера на юг навстречу счастью и судьбе.

Девушка, кстати, стала идеальной женой для пилота. Вырастили дочерей, радуются внукам. Привыкла спутница жизни к его работе, полной сюрпризов: на связи нужно быть круглосуточно, экстренные вылеты случались даже в новогоднюю ночь. И теперь уже Татьяна для своего Сергея стала ангелом-хранителем — перед полётом она незаметно кладет ему обереги в карман и порт­моне, не хуже диспетчера знает, когда он закончил полёт, звонит, сердится в шутку: почему, мол, не докладываешь. Было время, когда даже на вылеты с мужем отваживалась, например на Тянь-Шане: он работает, она грибы собирает. А однажды попали вместе в туман — плакала от страха и ещё больше за мужа стала переживать: уж очень опасная у него работа.

Корольков к ней, впрочем, относится без сантиментов: ситуацию нужно оценивать трезво и на рожон не лезть, лучше приземлиться и переждать непогоду. Хладнокровию, говорит, научился у альпинистов, со многими из них он дружил. Трагическое совпадение — когда его друзей Валерия ХРИЩАТОГО и Илью ИОДЕСА завалило ледопадом, Сергей Иванович поднимал наверх поисковую группу. Признается: отключил эмоции.

- Было когда-нибудь по-настоящему страшно?

- Лишь однажды — в жаркентских горах мы перевозили чабанов. Погода портилась, накатила облачность, снежный заряд. Я принял решение развернуть вертолет на 180 градусов и, сбросив скорость, снижаться. Опасно, горы ведь вокруг, а видимости нет, боялся столкновения. Удивительно — мы шли на снижение, а приборы показывали подъём. Оказалось, что залетели в каменный мешок каньона. И как только сели — погода прояснилась. Как будто на вшивость нас проверяли.

Бывали случаи, когда опасность исходила не от капризов погоды или сложностей рельефа, а от людей. Охотиться на браконьеров тоже часто приходится с воздуха. Выследить их непросто, преследовать тоже. Когда человек везёт в машине туши себе на тюремный срок, он и сам зверем становится.

- Мы гоним их к точке, где машина не сможет пройти, а они выбрасывают в воздух палатку, чтобы она, подхваченная потоками воздуха, попала в лопасти и вертолет упал, — спокойно рассказывает Корольков, руки на столе, шутит даже, а у меня мурашки. — Заходили мы на машину, которая была набита сайгачьими тушами, а в ней — неприметный пассажир. Мы снижаемся, а он опускает стек­ло и нацеливается на вертолет. Мы снова вверх — инспекторы не арестовывать их едут, а документы проверять. Бывало, что в коллег и мирные граждане стреляли, когда строили дорогу на Шымбулак: на посадке и пролете шум от винтов мешал местным жителям отдыхать в своих горных коттеджах. К счастью, попал стрелок в носовую часть и вертолет не упал.

***

Сергей Иванович до сих пор может летать по семь часов без перерыва. Тяжело? Уверяет, что нет, и признается: усталость чувствуется уже дома. На вопрос, сколько ещё лет планирует провести в небе, вдруг отвечает: это неправильно, что у нас пилоты могут летать и после 60 лет, пора, мол, уступать дорогу молодым.

- Уйду несписанным летчиком — на ближайшую медкомиссию просто не приду, чтобы не было разговоров, что Королькова списали по состоянию здоровья, — он уже придумал, как эффектно поставить точку в карьере.

Корольков из авиации не уйдет, конечно, руководить будет, он уже сейчас готовит экипаж для сложных высотных полетов.

Уже прощаясь, признается, что не знает, как справится потом с тоской по небу. В горах, которые он любит всей душой, помнит каждую складочку. В 1990-х, когда лихорадило все, в том числе авиацию, смотрел с земли на вершины и гадал, вернутся ли времена высоких полетов. И конечно, полёты пилоту снятся часто.

- Лечу я, лечу, и тут — бац! — уже в Африке, — смеется.

Говорит, что будет с женой путешествовать по миру. Рассказывает про свой крайний (в этом случае использование этого определения допустимо без вопросов) отпуск. Летали во Вьетнам, понравилось все, кроме полёта. На самолёте он, оказывается, летать безумно боится — в вертолете все управление завязано на пилоте, а вот в гражданской авиации вкалывают роботы.

Юлия ЗЕНГ, фото Елены МОРОЗОВОЙ, Алматы