- Алматы выбирают, потому что любят горы и дым отечества. А почему вы живёте в Астане?

- Мне нравится столица, как бы скептически алматинцы ни относились к ней. Алматы тоже нравится, здесь свой вайб. Но я точно понимаю: тот темп, в котором я работаю в Астане, здесь просто невозможен. Алматы про другое. Или надо приехать сюда лет в 18, ассимилироваться, уметь принять неспешный ритм. Вот я сюда приезжаю отдыхать. А в Астане все чётко: если договорились, то скорее сделали, чем не сделали. Холодный климат располагает к тому, чтобы все происходило без лишних телодвижений. Ну и ещё я там учился, там состоялся, там много друзей. Все это тоже влияет на любовь к конкретному городу.

- Но родом вы из Хромтау…

- Да, есть такой шахтерский городок. В 13 я поступил в одну из крутых по тем временам школ — казахстанско-турецкий лицей (КТЛ) — и переехал в Актобе. Потом поступил в Назарбаев Университет. Учился по специальности “IT-технологии и коммуникации”.

- С таким образованием можно было и посерьезнее карьеру сделать!

- Я делаю то, что люблю. Если честно, к компьютерам душа не лежала. Зато в университете было очень крутое окружение, там впервые вышел на сцену как стендапер.

- У вас про казахский язык для приезжих целый блок шуток. Вы действительно хорошо говорите или просто едете на хайповой теме?

- Поскольку я учился в КТЛ, то реально хорошо знаю казахский язык, был олимпиадником именно по этому предмету. У меня есть чат с одноклассниками, так вот он целиком на казахском. И шутить на эту тему я начал задолго до появления тренда продвигать казахский. Так что это не заигрывание с публикой, просто в какой-то момент моя личная траектория пересек­лась с повесткой дня и зашла публике. Мне вообще долгое время говорили, что, если я буду делать стендап на казахском языке, это будет супер. Но я не могу так круто сформулировать мысль на казахском, как получается это сделать на русском, поэтому пока менять язык выступления не готов ни ради хайпа, ни ради растущих просмот­ров. Вообще, я не хочу быть тем русским мальчиком, который использует казахский язык, и все подписываются на него, чтобы поддержать: это же так мило, молодец, мальчик. Кстати, мой “Казахский язык для приезжих русских” заходит всем. И местным русским, и самим казахам, потому что есть много диалектов, много словечек, про которые не все знают.

- Релоканты не обижаются? Или, наоборот, рады такому вниманию?

- Чем больше я их стебу, тем больше они ко мне приходят. Им словно нравится это. Находятся люди, которые говорят: “Зачем так к ним относиться? Им и так плохо”. Но я считаю, что у тех, кто оказался в Казахстане, как раз таки все неплохо.

- Обидно, что не все казахстанские дети, выпускники школ, знают государственный язык. За 30 лет независимости можно было вырас­тить поколение, свободно владеющее им…

- Это действительно большая проблема. И она не только в школах. Есть такое понятие, как позитивное подкрепление. У нас любят поправлять, замечать акцент. У меня жена — казашка, но она не говорит на казахском языке в отличие от меня, потому что, когда я это делал, все радовались и хвалили меня, а ей при каждой попытке качали головой: мол, она не так это делает, не умеет, и ей в итоге проще вообще не говорить на казахском. Самый худший вариант в продвижении языка — принудительно добиваться чего-то. Вот моей маме 62 года. Понятно, что она язык уже не вы­учит, нет смысла создавать ей стресс и дис­комфорт. Мне кажется, было бы здорово, если бы у нас появились, например, кафе, где персонал не только говорил бы на казахском, но и помогал бы тебе сделать заказ, подсказывал.

- Какой ролик про казахский язык больше всего зашел публике?

- Тот, который про употребление слов “туф” и “ту-у-уф”. Он собрал почти два миллиона просмотров, хотя для меня он был ни о чём. Я просто гулял с собакой, понимал, что для поддержки соц­сетей надо что-то залить, и на расслабоне записал это видео. Трудно рассчитать и заранее понять, что произведет эффект в соцсетях.

- Стендап — это же старая добрая сатира, только чуть больше общения с залом. Скажите честно: вы приносите с собой листики-шпаргалки или это целиком импровизация?

- Основное отличие от привычных комиков прошлого в том, что это про себя, от личных ситуаций, ощущений. И нет задачи так глубоко шутить, с двойным дном, как это делали юмористы старой школы. Иногда даже лучше что-то в лоб. Тут важнее искренность и чтобы из зала казалось, что каждый может вот так выйти и шутить. Поэтому у меня нет сценических костюмов, я выступаю в обычной одежде и должен выглядеть как самый простой зритель.

- Вся страна уже несколько месяцев живёт с новым законом, который должен был вас разорить…

- Вы про штрафы за мат? У меня в августе выйдет новый концерт, и целый блок будет посвящен этой теме. Там я расскажу, почему и когда матерюсь. Спойлеров не ждите. Но пока никто оскорбленным себя на моих выступлениях не чувствовал, я не пытаюсь этого сделать, мат звучит исключительно в контексте, когда он добавляет красок, эмоций. Например, когда человек говорит про свою боль, то это не капец, а другое слово. Беда в том, что у нас часто принимают дурацкие законы и не принимают самые необходимые, например о домашнем насилии.

- Вам-то что до насилия? Неужели жена поколачивает?

- Много чего не происходит в моей жизни, но что необходимо искоренять в стране. Женщины, да зачастую и мужчины, нуждаются в защите. А ещё дети и животные… Надо ужесточать соответствующие законы, делать так, чтобы не хотелось ни на кого поднимать руку.

- Вы сейчас хайпуете?

- Нет, говорю совершенно искренне. Я за ужесточение законов о насилии и за то, чтобы людей, совершивших проступки, все же сажали, реально наказывали, и не так, как сейчас, — можно извиниться на камеру, когда тебя приперли к стенке, и конфликт исчерпан, общественность довольна. Так не должно быть. Слишком много дебилов, которых надо держать в рамках, и это задача закона и неминуемого наказания.

- Значит, вас не били? И психологических травм нет?

- Да сто процентов есть! Разве будет человек с нормальной психикой выходить на сцену, рассказывать шутки и удовлетворяться тем, что над ним смеются? Явно что-то не то в голове. Травм куча, но я с ними работаю. Все хочу сходить к психологу, поболтать, но пока нет такой острой необходимости.

- Почему вы принципиально не ведёте свадьбы? Это же топовый заработок в нашей стране.

- Не мой формат, да и я там не нужен. Даже на корпоративе уместнее поржать, а свадьба про другое, там сами виновники торжества много часов не могут расслабиться, и всем не до смеха. Поэтому, когда меня зовут, я просто объясняю, что дешевле будет позвать тамаду.

- Вы что-то собираете? Сейчас положено иметь какое-то медитативное хобби.

- Не скажу, что заядлый коллекционер, но очень люблю кроссовки, их у меня пар 15, и это доставляет мне удовольствие. Раньше собирал алкоголь, но год назад бросил пить и курить, а коллекцию всю раздарил. Причины никакой не было, просто жена была беременная, и я не хотел, чтобы дочка видела меня потом пьющим или курящим.

- Шутите ли вы с женой или дома экономите ресурс?

- Я в жизни точно такой же, как на сцене, люблю шутить, люблю, когда люди смеются, мне нравится быть душой компании. С будущей женой мы познакомились ещё во время учебы — наш брак длится три года, а вместе мы уже 11 лет. Она тоже училась в Назарбаев Университете, потом в Германии, а я ждал её возвращения, шутил, что моя бабушка ждала деда из Германии, а я — её.

- Наверняка у вас были провалы, когда вы пошутили, а в ответ тишина. Случалось?

- Да каждый день! Всем стендап-комикам советую принять тот факт, что не смех норма, а тишина. Ну не зашла шутка, слышишь гробовую тишину, переходишь к другой и живешь с этим. Не все должно сразу работать и быть гениально. Я за то и люблю стендап, тем он и крут, что тут невозможно написать в стол, потом просто достать и прочитать. Все надо проверять на публике — подачу, общение с залом, добавлять эмоций. Так что провалы — это суперчасть работы. И чем их больше, тем круче будут твои шутки. Это основное, что должен стендап-комик принять. Разница только в соотношении тишины и смеха.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы