Похоже, что все уверенно идёт к появлению в Казахстане АЭС. Объясним почему. Ветераны электроэнергетики помнят, что крупная — мощностью не менее двух тысяч мегаватт — электростанция в качестве опорной, соединяющей Северную и Южную энергетические зоны Казахстана, была нужна ещё в годы СССР, тогда же начинала строиться. Необходимость такой станции с каждым годом все острее и острее. Тогда она называлась Южно-Казахстанской ГРЭС, размещалась на западной оконечности озера Балхаш и рассчитывалась на экибастузский уголь, разумеется. Ныне энергетика на угле категорически не в моде, вот и получается, что альтернативы атомному исполнению нет.

Вернее, альтернатива есть — воздвигнуть эту уже сейчас необходимую пару тысяч мегаватт у нас на юге и далее наращивать мощности в Туркестане, Таразе и Алматы. Но тогда это газ, которого… нет. Нет на такие объёмы, и собственными добычными мощностями нам этого не покрыть, здесь тоже безальтернативно.

Вернее, газовая альтернатива есть — осуществить реверс из России, но это уже не энергетика и вообще не экономика, а прямая политика, её мы здесь касаться не будем.

Знатоки скажут: альтернатива углю и атому заодно с газом есть — это “зеленая” энергетика. Солнечные и ветровые электростанции можно ставить везде, на них, мол, и надо опереть развитие энергосистемы.

Да, это так и есть, и прекрасный образец реализации именно такой стратегии — Европа. И если мы хотим платить за электроэнергию раз в пять-десять больше нынешнего — вперед!

Вернее, перенять европейский опыт опоры на “зеленую” энергетику вместе с их тарифами мы сможем только летом. Зимой, поскольку до Казахстана Гольфстрим не доходит, нам придётся отдыхать от электричества либо строить одновременно с вет­ряками дублирующие их в бураны электростанции на угле, газе или… атоме. И далее этот текст можно читать сначала.

Одним словом, если собрать все возражения против появления в Казах­стане атомной энергетики и отсеять просто безграмотные, дилетантские или хитро подброшенные извне аргументы, в арсенале останется только одно, действительно весомое и ненадуманное “это опасно!”.

Мы воскликнем: атомная энергетика сегодня самая надёжная и к тому же самая экологически чистая, это известно и доказано во всем мире! Но оппоненты скажут: во всем мире, может быть, и так, но у нас опасно! И будут по-своему правы, поскольку безопас­ность на атомных станциях — это, во-первых, высочайшая квалификация персонала и, во-вторых, неукоснительное следование всем процедурам и протоколам. Вернее, строжайшая производственная дисциплина — это даже во-первых, а высокая квалификация — во-вторых. Но где нам в Казахстане взять эти “во-первых” и “во-вторых”, говорят противники АЭС, и нам, знающим местные реалии, крыть вроде бы нечем.

А как насчет того, что и высококвалифицированный персонал, и строжайше соблюдаемые процедуры, и самый настоящий атомный реактор — все это в Казахстане давно есть, имеет в послужном списке массу достижений, богатый опыт и… ни одного эксцесса? Настолько ни одного, что даже жители мегаполиса, на территории которого много-много лет действует ядерный реактор, как-то не все об этом и знают. В 1990-х годах был один трагический случай, когда весь мегаполис вздрогнул. Тогда в неостывший шлакоотвал провалился ребёнок. Но то была обычная поселковая котельная, никакого отношения к атому не имевшая.

Между тем на одной площадке с постоянно действующим ядерным реактором расположены ещё два циклотрона, два ускорителя электронов, линейный ускоритель и ускоритель тяжелых ионов. Плюс критический стенд. А все это сплошная радиация, облучение с соответствующими системами защиты, квалификацией и выучкой персонала. Масштабы впечатляющие: каждая установка — это отдельное сооружение со своими корпусами и вспомогательными помещениями, своя система проходов и пропусков, где надо — переходные и шлюзовые камеры, изолирующие внут­ренние помещения от внешней атмосферы, и наоборот.

А ещё хранилища радиоактивных отходов, само собой. И за всё время, заметьте, ни одного сбоя, никаких жалоб местных жителей или наездов экологических активистов, потому что все чисто и при полном внутреннем и внешнем контроле. То же Международное агентство по атомной энергии, чьи стандарты строжайше исполняются всеми ядерными государствами: мало того что проверочные миссии осуществляются регулярно, так ещё и ряд сотрудников этого ядерного цент­ра сами являются инспекторами МАГАТЭ, проверяют объекты в других странах.

Соответственно, и штат: 600 сотрудников, не считая осуществляемой по военной линии охраны, из них семь десятков человек с ученой степенью, полторы сотни молодых специалистов.

Занимаются вполне практическими делами: на ускорителях производят различные радио­изотопы для медицины и промышленности. В частности, для диагностики и лечения рака щитовидной железы, других онкологических заболеваний, для калибровки томографов в ядерной медицине. А в промышленности — для контроля качества сварных швов и основного металла ответственных сооружений. Поставки — по Казахстану и в ряд зарубежных стран с перспективой расширения ассортимента и географии.

Сам же ядерный реактор электро­энергии не вырабатывает, хотя устройство принципиально то же: у него от рождения иное — исследовательское — назначение. Дело в том, что собственно атомная электростанция — это как трактор, тянущий по полю шлейф прицепных орудий шириной на много больше основной колеи. Или как океанский лайнер, от которого в обе стороны разбегаются мощные подъёмные волны. Практическая ядерная энергетика — это постоянный шлейф отработки новых технологий, исследований новых видов ядерного топлива и конструкционных материалов. и тут же — подготовка новых кадров и повышение квалификации действующих.

В этом смысле исследовательский реактор сейчас загружен заказами хотя и не на сто процентов, но достаточно плотно. К тому же есть задачи не только в области атомной энергетики, но и вполне практические, даже с экзотикой. По-научному называется “радиационное окрашивание”: загружают в каналы реактора полудрагоценные камни топазы, от природы бледно-прозрачные, а на выходе получается насыщенная бирюзово-фиолетовая гамма.

Впрочем, топазы топазами, а ещё в СССР строительство собственно АЭС целенаправленно сопровождалось созданием описываемых нами ядерных центров с курсом на наличие их во всех союзных республиках. Далеко не все из них сохранились. В Узбекистане, например, в прошлые времена такой центр чуть было не закрыли, но сейчас он благополучно действует. И в плане появления первой в Узбекистане, и вообще в наших краях АЭС очень кстати.

У нас же, раскроем интригу, это ИЯФ — институт ядерной физики, расположенный в посёлке Алатау, в нескольких десятках километров от Алматы, административно входящем в состав города. Симпатичный, кстати сказать, посёлок, очень зелёный и аккуратный, и расположен среди зелёных полей. В эту же зелёную среду органично вписан и ИЯФ, занимающий большую и строго охраняемую территорию, но никак не нарушающую природную среду — со свободно гуляющими фазанами и спящими на елях совами.

Такой вот у нас получился не­много идиллический природно-атомный пейзаж. Давайте считать его вводно-ознакомительным для более подробного разговора о том, зачем Казахстану институт ядерной физики, чем он занимается, какие у него проблемы и перспективы.

Пётр СВОИК, рисунок Владимира КАДЫРБАЕВА, Алматы