- Это был разовый учебный проект, — всё-таки рассказывает Айдос, — но не вижу ничего удивительного — я же композитор по образованию, меня этому учили. Так что я могу написать и оперу, и балет, просто нет такой потребности. Для таких жанров мало сочинить хорошую музыку, надо, чтобы сошлось очень много факторов, была заинтересованность именно в этом произведении, совпали интересы большинства людей. Иначе твоя работа окажется невостребованной.

- Почему ваши старые песни не вызывают у вас умиления?

- Как говорят мои дети, я с них кринжую. Недавно по радио звучала одна из наших первых песен лохматого 1998 года. Так меня аж скривило, и я переключил канал. Ещё и подумал: мы же посылаем регулярно на радио свои новые версии песен, зачем гонять старье? Кому-то, правда, заходит именно такой ностальгический вариант, но приходит новое время, новое звучание, меняются стандарты. С этим не поспоришь.

- Для молодых людей вы, наверное, вообще динозавры…

- Иногда меня останавливают молодые люди лет 26 и говорят: мол, это вы же поёте древнюю казахскую песню “Наурыз”? Приходится объяснять, что я её автор, вот прямо сам на нотной бумаге написал.

- Кстати, мало кто знает, что стихи к этой песне сочинил не поэт, а… художник Ерсаин ЖАПАК. Как это произошло?

- Случайно. Я всегда любил общаться с художниками, тем более с такими просветленными, как он. Случайно рассказал, что есть мелодия, которая посвящена весеннему празднику, но нет стихов для неё. Он предложил попробовать написать, и через два дня действительно прислал то, что все сейчас знают. Вообще, в творчестве многое зависит от случая. Я не верю, что можно просчитать хит и заранее продумать, чем и как он зацепит слушателей.

- Группа Urker в этом году отмечает юбилей — 30 лет на сцене. Как изменился мир для вас за это время?

- Я застал тот переломный момент, когда умер рынок традиционных носителей, и это заставило нашу сферу измениться. Кстати, надо сказать спасибо таким событиям, потому что многие артисты, которые спокойно жили на дивиденды с тиражей своих песен, вынуждены были снова пуститься в турне. Прекрасно помню, как в 2008 году, оказавшись в Лондоне, я отправился в фирменный музыкальный магазин и набрал редких дисков. А уже через четыре года, вернувшись на ту же улицу, не нашел и следа культового места, магазин закрылся.

То есть индустрия поменялась на наших глазах. Уходят в прошлое и клипы. Раньше релиз новой песни был целым событием, над которым трудилась команда. Думали, как подать, что вокруг события можно сделать, тратили деньги, нанимали пиарщиков. А сейчас мальчик дома на кухне нажал две кнопки — и песня пошла напрямую к слушателю.

- Что сейчас слушает ваш сын, следующее поколение?

- Ему 14 лет. Он в большей степени художник, визуал, обожает анимацию, много может говорить об этом. Я не понимаю половины слов, но пытаюсь быть в курсе. К нему, как и ко многим подросткам, музыка приходит зачастую через фильмы и игры, через мемы и TikTok. Причём обычно песню целиком не знают, но могут мурлыкать строчку из припева какой-то старой советской песни, чуть ли не репертуар Кобзона. Спрашиваю: знаешь, что там дальше? Не-а, зато мемный мотивчик — переслали друг другу, поржали, и этого им достаточно.

А как было у нас? Услышишь песню по радио. Если понравилась, то стараешься узнать, кто это, потом надо найти у кого-то запись. Чтобы получить её, идёшь к другу с магнитофоном, подключаешь провода, переписываешь, несёшь сокровище домой и уже там наслаждаешься. А ещё хочется побольше узнать об исполнителе, в идеале — понять слова, попытаться перевести, то есть вообще другой процесс. А сейчас им не важно докопаться до сути, они совсем другое поколение.

- Как вы умудрились пройти такой творческий путь без скандалов, без демонстрации бицепсов и жены в купальнике?

- Да, бицепсов нет, что уж поделать, такая у меня конституция. Что касается остального, то есть артисты, а есть музыканты. Некоторые сочетают и то и другое, но мы принадлежим ко второй категории. У нас есть ремесло, то, что мы умеем делать по-настоящему. К тому же нам повезло — мы раскрутились до периода всех этих хайпов. К взрыву популярности соцсетей пришли уже достаточно остепенившимися, имея совсем другие интересы.

- Есть у вас орден, звание. Хватает вам внимания чиновников?

- Да, на прошлый юбилей группы мне вручили орден “Курмет”. Он даёт право бесплатного проезда в общественном транспорте. Но я им никогда не пользовался. Очень люблю наше красивое метро, но ездить в нём некуда: все, что нужно, рядом с домом. Насчет внимания властей… Было время, когда мне казалось, что эстраде надо уделять больше внимания, а потом я понял, что на самом деле шоу-бизнес действительно не самое главное в жизни страны. Это нормально.

Вообще, все становится проще, как только понимаешь, что человек счастлив тогда, когда ценит то, что имеет, и несчастлив, когда гонится за тем, чего у него нет. Кстати, именно это культивирует у нас философия потребления. Я знаю много успешных богатых людей, которые очень несчастны. А кто-то рад тому, что все дома живы-здоровы, что есть крыша над головой и кусок хлеба, что нет войны, по крайней мере в твоей родной стране.

- Последнее время только ленивый певец не попробовал себя в кино. Как у вас с этим делом?

- Я пару раз снимался в артхаусных короткометражках, мне интересен мир кино, но я предпочитаю либо смотреть его, либо принимать участие, работая с музыкой. Например, сейчас завершаются съёмки интересного проекта, где дети играют взрослых, и все это происходит под музыку нашей группы. В любом случае я считаю, что в кино, как и везде, должны работать профессионалы. Веяние времени — везде случайные люди. Я же просто таю, когда вижу профессионала, хоть политика, хоть дворника. Каждый должен хорошо делать своё дело. И постараться быть счастливым. Вот и все.

- Юбилей — это хорошо, но почему концерт к этому событию вы даёте в оперном, почему именно с симфоническим оркестром? Это понты или незакрытый гештальт?

- Давняя мечта. В старом здании оперного есть особая атмосфера, тем более я там вырос, поскольку тетя была хормейстером и частенько брала с собой. Во Дворце Рес­публики, например, выступить может и стендапер, и тойский певец, а оперный театр, по крайней мере для меня, — это что-то особенное.

Кстати, сделать коллаборацию рок-группы с симфоническим оркестром предложил коллектив “Астана Балет”. Когда мы встретились с музыкантами на первой репетиции, то сразу сказали: “Это не Бетховен, поэтому забудьте про свои нахмуренные бровки. Будем кайфовать!” И действительно все получали огромное удовольствие и от репетиций, и от выступления в Астане. Южной столице пришлось немного подождать проект, пока театр приедет на гастроли.

Мы очень надеялись, что сделаем большой тур по Казахстану и сыграем концерт в разных городах, используя местные оркестры, но это оказалось невозможно. Большая часть коллективов у нас в стране недоукомплектованы или музыканты работают на два города.

- Вы хотя бы пиджак с пайетками для выступления припасли?

- А что такое пайетки? Если честно, что жена скажет, то и надену.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы