Рост 198 сантиметров. Окладистая борода. Под рубашкой бугрятся мышцы.

И самурайская прическа топ-кнот — это когда сбриты виски и красуется длинный хвост. А ещё пробитая пирсингом бровь. Редко кто признает в этом брутальном товарище педагога. Но Павел ЕГОРОВ удивляет ещё больше: он та самая “учительница первая моя”. Работает в началке одной из алматинских школ. Дети его обожают. Педколлектив позволяет самовыражаться в стиле и профессии. А родители, поначалу шокированные, потом строчат заявления, чтобы перевести дитятко в класс к необычному учителю.

Просачиваемся на урок. Просканировав пришельцев и подробно расспросив, кто мы и откуда, 4 “В” возвращается к уроку. Последней в расписании — репетиция выпускного, ведь в сентяб­ре ребят уже ждёт среднее звено и новый классный руководитель.

- Интересно, будет ли она похожа на Павла Николаевича? — уже сейчас задумываются дети.

- Это вряд ли, — хохочет учитель.

- Вот бы была незамужняя, чтобы мы и в походы ходили, и в театр… — фантазируют.

Учитель-мужчина в школе — явление, с точки зрения психологов, очень полезное: это же совершенно иной подход к воспитанию школьников, педагогам-женщинам в силу объективных причин просто недоступный. Физрук, трудовик, историк, физик, математик — это привычно. Но чтобы мужчина работал в начальной школе!.. Пока это удивляет. Павел Егоров считает, что совершенно зря. Он, например, хоть и успел за 15-летнюю карьеру и поработать в детском саду, и попытаться уйти в бизнес, все равно вернулся в школу.

- Став в 24 года директором детского сада, я чуть не потонул в амбициях. Но понял: это кресло слишком переоценено. Моё — это общение с детьми, вот этот учительский стол. Доска. Мел. Хотя их теперь вытесняют доски интер­активные.

В дверь стучат.

- Палниколаич, извините за опоздание, — скороговоркой.

У завуча были. Носили ему на утверждение свой бизнес-план, чтобы внедрить проект в школе. Вот он: расписан в 12-листовой тетрадке с зелёной обложкой. Потом на интерактивной доске ученики четвертого класса чертят диаграмму.

- Будем строить продажи, — кричат школьники хором.

- Замутим совместный бизнес с уклоном на обучение, — шутит о перспективах школьный учитель и уже серьёзно говорит о тонкостях психологии современных школьников: — Иногда первоклассники приходят совершенно не приученные обслуживать себя в быту — мы учимся даже шнурки завязывать. Растреплется прическа — плетем косы.

Но я категорически не примеряю на себя роль их папы, которую пытаются навязать многим педагогам-мужчинам. Наверное, сказался опыт работы в летнем лагере, куда привозили воспитанников детского дома, в каждом видевших батю. С детьми нужно дружить, понимать, чем они сейчас живут и дышат.

Однако важно суметь сохранить свой авторитет. Мы можем пошутить, нарядиться в костюмы популярных героев, и в то же время на важных уроках у нас тишина, муху слышно. У меня учатся люди (!) — я это понял, когда пришел на урок от зубного, говорить не мог, не открывалась челюсть. Так они шикали друг другу: “Тихо сиди!” — чтобы я мог шепотом провести урок.

Путь в школу для Павла Егорова — судьба, не иначе. Или умение выжать максимум удовольствия из предложенных обстоятельств. После 11-го класса выпускник средней школы села Кожохово (Восточно-Казахстанская область) Паша решил сдаться обстоятельствам — на платное обу­чение в семье не было денег, по гранту можно было выучиться на учителя младшего звена. В группе было всего двое парней, а потом его коллега и вовсе слинял. Вовремя понял: не его.

А Егоров через два года уже Павлом Николаевичем вернулся преподавать. В деревенскую школу, которую окончил сам. Родной директор, первая учительница в завучах, знакомые учителя, готовые всегда выручить 19-летнего коллегу. Опасность исходила только от техничек, которые всё время боролись с искушением шугануть салагу: куда, мол, по помытому!

- А ведь я теперь учил их внуков и внучек! Но я и здесь нашелся — фанател от Земфиры и своих коллег приветствовал исключительно “Привет, ромашки!”. Женщины пищали от восторга. Мне дали первый класс, среди учеников — дети соседей по общежитию. И они, к счастью, меня приняли: каждый день на учительском столе я находил половинки конфет и печенюшек. Мы, будучи маленькими, делали точно так же. Сейчас у тех моих первых выпускников есть уже собственные дети. Мы поддерживаем общение, шлем друг другу фото.

Наверное, благодаря этой теп­лой, почти семейной атмосфере я и прикипел к этой профессии, — улыбается Егоров. — Мы даже плакали, расставаясь со своими выпускниками. После них я взял нулевой класс. Там малыши называли меня исключительно Парень Николаевич. Приклеилось. Прощаясь с ними, я именно так свои письма и подписывал.

Потом была школа в Усть-Каменогорске. Пять лет назад поманили огни большого города — переехал в Алматы. Устроился в частную школу.

И уже здесь малыши растиражировали легенду о том, что Павел Николаевич — робот. Сам виноват: пошутил неосторожно, что железяка в брови — антенна для подзарядки. Теперь на него косятся уважительно, селфятся иногда.

Павел Николаевич не женат. Друзья советуют: “Признавайся, что ты учитель начальных классов”. Подтверждает: на девушек это действует гипнотически.

- А дети не боятся педагога, который в началку пришел из качалки?

- Чаще недоверие возникает у родителей. Устроившись в эту школу, я получил класс, который уже вела другой педагог. Четверо родителей сразу попросили администрацию перевести их детей в другой класс. Просто потому, что я мужчина. Позже они же просились обратно, услышав от бывших одноклассников своих детей, как мы зажигаем на уроках и во внеурочное время.

- Пирсинг их не смущал?

- К директору школы на собеседование я пришел в футболке с короткими рукавами — у меня есть тату, — мужчина закатывает рукав и показывает сложный рисунок, посвященный любимой книге про Гарри Поттера.

Ещё одна наколка с формулой гормона счастья окситоцина — привет мечте стать учителем химии. И одна — задел на будущее: Павел Егоров задумывается о новом высшем — формула относительности Эйнштейна.

- И пирсинг, и тату — это я. Но я же и хороший учитель. Директора, с которыми я работал, к счас­тью, чаще оказывались людьми здравомыслящими, их это совершенно не смущало. Из Усть-Каменогор­ска я приехал с белым ирокезом на голове, потом был блестяще лысым, ещё афрокосы носил. А те родители, которые поставили мне ультиматум: либо я снимаю лабрет (серьга для пирсинга. — Ю. З.), либо они переводят ребёнка в другой класс, просто выбрали другого учителя. Я благодарен родителям, которые судят не по внешним данным. Все точки над “i” расставила дистанционка — была возможность подглядеть, как проходят у нас уроки. Плюс я прививаю детям самостоятельность: не пишу ничего в родительские чаты в WhatsApp, все рабочие вопросы мы решаем с ними сами.

- Как не заскучать учителю в началке?

- Побольше общаться с коллегами. Причём не ограничиваться одной своей школой. Это обмен опытом и заряжает лучше семинаров от именитых коучей-педагогов с баснословным ценником.

О деньгах спрашиваем — укоренилась в сознании обывателей история о мизерных зарплатах педагогов. И для мужчины-добытчика этот путь не самый перспективный.

- Среди моих знакомых нет человека, который зарабатывал бы больше меня, — развенчивает мифы Павел Егоров. — Но для этого нужно постараться: повышать квалификацию, педагогические категории, скроить своё расписание так, чтобы хватало времени и на дополнительные часы в других классах.

- Тогда, наверное, вы в школе от зари до зари? Да ещё полночи сидите за тетрадками?

- Не тащу школу в дом вообще! Пришел к этому после того, как однажды потерял пакет с тет­радками своих учеников в автобусе. Он был увесистый такой, а я уставший после трудового дня. Выскочил на своей остановке, а пакет укатил курсировать по городу. Я признался родителям в своём промахе, извинился. Никто на меня не обиделся. Теперь все школьные дела исключительно в школе. А вне работы у меня прогулки с друзьями, тренажерный зал и тюленьи вечера на диване с моими двумя кошками. Единственное, на что я могу пожертвовать вечер, — придумать что-то этакое для урока. Люблю современные технологии, и детям это интересно.

Юлия ЗЕНГ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы