Несчастный случай произошел в Усть-Каменогорске в 2018 году, когда Сериккали, будучи монтажником-стропальщиком ТОО “Искон”, проводил монтажные работы на строительном объекте на высоте 13 метров (примерно высота четвертого этажа). Он сорвался с плохо закрепленных балок, упал на груду железа, при этом на его ногу рухнула трёхтонная железная конструкция, которая раздробила кости.

- Как я падал, не помню, потому что прак­тически сразу, можно сказать, в полёте, потерял сознание. Помню только громкий звук, который раздался при обрушении балок. Очнулся в машине скорой помощи, услышал разговор врачей, которые звонили в больницу и говорили готовить операционную для ампутации ноги выше колена. Я уже тогда все понял и, можно сказать, сразу смирился. А что оставалось? Страдать, биться в истерике не было смысла. Из-за травматического шока боли я не чувствовал, хотя весь поломан был. Когда пришел в сознание после операции, ноги уже не было, — вспоминает Сериккали.

Помимо размозжения и отрыва голени он получил много других травм: ушиб головного мозга, переломы костей лицевого скелета и ребер, множественные ушибы и ссадины тела и конечностей. Согласно медицинской справке, Едисов на 59 процентов утратил общую трудоспособность, у него третья группа инвалидности до пенсионного возраста.

В акте о несчастном случае на производстве сказано, что вина работодателя установлена на уровне 90 процентов, работника — 10 процентов. Как объясняет Сериккали, на тот момент он был неопытным, работал в компании всего три месяца, делал, что бригадир скажет. В тот злополучный час вместе с Сериккали с обрушившихся балок упал и его напарник, но ему повезло больше — все кости целы.

за произошедшее никто ответственности не понес. В 2021 году полиция Усть-Каменогорска вынесла постановление о прекращении досудебного расследования в отношении руководства ТОО “Искон” в связи с истечением срока давности для привлечения к уголовной ответственности.

Больше всего Едисов негодует из-за того, что работодатель уволил его после производственной травмы, не предложив пройти переобучение и не посодействовав в подборе другой подходящей работы. Он подал судебный иск с требованием признать незаконным приказ о расторжении трудового договора, предоставить более лёгкую работу, взыскать компенсацию за моральный ущерб, понесенный вследствие потери работы, и зарплату за время вынуж­денного прогула. Но судья не удовлетворил ни одно из требований.

Впоследствии Сериккали в судебном порядке все же удалось взыскать с ТОО “Искон” компенсацию морального ущерба в размере более 4 млн тенге. А в соответствии с ранее заключённым мировым соглашением бывший работодатель оплатил расходы на санаторно-курортное лечение пострадавшего, а также покупку протеза стоимостью 924 тысячи тенге.

- Протез положено менять каждые три года. Сейчас уже наступил срок замены. Мне нужен качественный германский протез, который стоит больше 3 млн тенге. Страховая компания может покрыть эти расходы, но только после того, как я сам куплю протез и предоставлю им чек. Где я возьму такие деньги? Весь мой ежемесячный доход — это страховые аннуитетные выплаты в размере 85 тысяч тенге и пособие по инвалидности 42 тысячи тенге. Мы живем на съемной квартире, воспитываем двоих детей, супруга только недавно вы­шла на работу, — переживает Сериккали.

Ему нужен автомобиль, потому что постоянно передвигаться на протезе тяжело. Да и висеть на шее жены негоже, поэтому мужчина хочет таксовать, что, опять-таки, упирается в необходимость покупки машины. Едисов в сентябре 2022 года подал очередной иск с требованием обязать ответчика предоставить ему специальное транспорт­ное средство для лиц с ограниченными возможностями стоимостью в пределах 10 млн тенге. Семейский городской суд обязал ТОО “Искон” обеспечить Сериккали Едисова спецавтосредством, но не указал, по какой стоимости. В декабре апелляционная инстанция оставила в силе это решение, отклонив жалобу “Искона”. С тех пор прошло пять месяцев, но ответчик так и не исполнил решение суда.

- Они говорят нам, что не могут найти этот специальный автомобиль, такого автотранспорта нет в продаже в автосалонах Казахстана, — пояснила представитель Едисова Алия РЫСХАЛИЕВА. — То есть они не отказываются от исполнения решения суда, ведь в противном случае за это наступит ответственность.

Частный судебный исполнитель, понимая, что дело затягивается, в марте этого года обратился в суд с ходатайством об изменении способа и порядка исполнения решения суда, чтобы обязать ответчика предоставить не автомобиль, а денежную сумму, необходимую для его покупки и последующего переоборудования под особые потребности лица с инвалидностью. Судисполнитель представил суду также ответ общественного объединения инвалидов Sezual о том, что переоборудование легковушки (смена педали газа на ручной рычаг) стоит 738 тысяч тенге.

Но суд не удовлетворил ходатайство, мотивируя отказ тем, что судебный исполнитель предоставил данные только трёх дилерских автоцентров, и поручил продолжить поиск подходящего для инвалида автомобиля у других продавцов или производителей, а также предоставить документы о его цене.

Ещё один аргумент судьи — “транспорт­ным средством для инвалидов может служить не только автомобиль, но и мотоколяска”. Мотоколяску в советское время в народе называли “инвалидкой”, это подобие двухместного микроавтомобиля. Сериккали озадачен: каким образом он сможет таксовать или возить свою семью на мотоколяске? Ведь смысл его судебных тяжб в том, чтобы получить возможность зарабатывать на жизнь и не чувствовать себя ущербным или обделенным.

- На суде мы предъявили прайс-листы нескольких дилерских центров, где среднерыночная стоимость автомобиля составила 10 млн тенге. Судебный исполнитель тоже представил прайс-листы. Но судья не счел это документами, отражающими истинную стоимость транспорта. Теперь мы будем искать какой-то иной документ о среднерыночной стоимости авто. После этого будем пробовать ещё раз подать ходатайство об изменении способа и порядка исполнения решения суда, — говорит Алия Рысхалиева.

Комментарий в тему

Ляззат КАЛТАЕВА, депутат сената:

- Согласно статье 937 Гражданского кодекса лицо, получившее инвалидность в результате производственной травмы, имеет право в том числе на возмещение расходов на приобретение специальных транспортных средств. Однако практика показала, что реализация этой нормы затруднена в связи с тем, что не отрегулированы её механизмы. Так, непонятно, что подразумевается под таким средством, как оно должно быть оборудовано и т. д. Думаю, этот вопрос требует тщательного изучения и регулирования на законодательном уровне.

Что касается распространенности производственного травматизма в Казах­стане, то, к сожалению, мы являемся свидетелями того, что такие случаи регулярно происходят в различных компаниях. Парламент рассматривает законопроект, который также коснется норм, нацеленных на снижение производственного травматизма.

Лэйла ТАСТАНОВА, Астана