До начала спектакля “Кыз Жибек” в алматинском ­Театре имени Абая чуть больше часа. Люди-актеры уже заканчивают грим и начинают немного волноваться. Исполнитель партии Толегена Фархат КУБИЕВ периодически появляется в коридоре с пакетиком нарезанной моркови. Лакомство принесено из дома, чтобы порадовать партнёра по сцене.

- Не нравится мне левая бровь, — слегка капризничает Дулат ТОКАНОВ, сегодня он в образе Бекежана.

- Хорошо, что лошадь не надо гримировать, — считаю своим долгом приободрить гримера, но дамы в этом цеху бывалые.

- С конем было бы легче, — шутит гример, — бровь хорошая, с характером.

Сегодня на сцене появятся два коня — это опытные животные из цирка. В театр их доставляют своим ходом, благо цирк недалеко от оперного. Естественно, прибывают они не через центральный вход: специально для коней в день спектакля открывают боковой грузовой подъём, ведущий в закулисье и на склад декораций. Длинный железный настил заранее заботливо закрывают технической тканью, чтобы животным удобнее было подниматься.

Прибыли. Акжал — ветеран, по рассказам сотрудников оперного театра, невероятно умный конь. Он уже в “костюме” — золотой попоне. А вот на Гусара чёрную ткань накинут в театре. Естественно, оба с брезентовыми мешочками под хвостом, чтобы не произошло неприятных инцидентов прямо на сцене. Называют это приспособление то памперсом, то горшком и на всякий случай непосредственно перед выступлением коней плотно не кормят.

- Не знаю, любят они выступать или нет, — рассуждает каскадер Айбек АЙНАБЕКОВ, сопровож­дающий животных. — Они очень спокойные, работают в цирковых программах. Мы на них показываем джигитовку, днём дети обу­чаются верховой езде. Но если кони участвуют в опере, то в этот день мы освобождаем их от всех других обязанностей. Сейчас вот проведем небольшую репетицию, чтобы Гусар и Акжал понимали, что от них хотят, откуда и куда надо двигаться, мы ведь вместе с ними на сцену выходить не будем.

Акжал очень опытный и ответственный артист. До сих пор тут вспоминают, как однажды Гусар был занят в съёмках фильма и в театре его заменили молодым, норовистым Оскаром. Тот откровенно хулиганил на репетиции, так что Акжал в итоге не выдержал, подошел и слегка укусил его, призывая к порядку.

Фархат быстро прошел свои сцены и уже идёт в гримерку, готовится к выходу на сцену. На ходу с наслаж­дением нюхает ладонь, которая теперь пахнет конским потом.

- Специально уроков езды брать мне не пришлось, — улыбается молодой артист. — Я родом из Западного Казахстана, в детстве часто был в седле. Правда, во взрослой жизни немного подзабыл, каково это, но навыки не пропали. Очень соскучился по запаху коня! Ну и, конечно, добавляет куража то, что на сцену буду выезжать на белом скакуне. Все сразу воспринимается иначе, и даже голос по-другому звучит сверху.

У Фархата сегодня дебют. Он в прошлом сезоне был стажером театра, в этом году ему впервые доверили такую большую партию, да ещё на белом коне.

- Это моя мечта была — спеть Толегена. Он мне близок и по характеру, и тем, что земляк. Перед спектаклем позвонил маме, и она благословила меня, — делится артист.

Акжал отдыхает за кулисами. А на сцене основательно репетирует Дулат на Гусаре. Он так легко взлетает в седло, что меня начинает распирать гордость за нашего солиста: высокий красавец с потрясающим голосом и в великолепной физической форме. Со стороны, правда, репетиция выглядит странно: включена фонограмма, на сцене специально устраивают сполохи из яркого света, чтобы дать понять коню, что будет происходить во время действия, Дулат вполголоса прямо в ухо коню пропевает отрывки из своей партии. Затем снова садится в седло, выезжает на авансцену и начинает горячить коня, чуть дергает поводья, чтобы Гусар ерзал, мотал головой.

- Да, я это делаю специально, — признается актёр. — Мне надо, чтобы он был в таком настроении, чуть-чуть нервный. Хорошо, что конь спокойный по характеру. Вот когда нам привезли Оскара, так тот реально начал нервничать. Репетицию мы ещё провели более-менее нормально, а вот на спектакле он заволновался и в какой-то момент был готов сигануть в оркестровую яму, я еле удержал его. До сих пор помню огромные глаза музыкантов, которые все это наб­людали снизу… Я исполняю много партий, но эта самая любимая. Мне очень важно показать, что Бекежан не злодей. Он любит Жибек и даже готов ради её блага подружиться с появившимся откуда-то мажором Толегеном. Но в какой-то момент в состоянии аффекта убивает соперника. Здорово, что в спектакле используются настоящие живые кони. Даже не представляю, как бы все воспринималось без них. Наверное, не было бы того эффекта, не получилось бы у нас создать такие образы главных героев.

Смена костюмов: у Бекежана с друзьями появляются накидки, похожие на крылья ворона. Перед животным старательно машут этими крыльями, проводят мечом, хлыстом, чтобы конь привык, что перед мордой всё время что-то мельтешит. Гусар спокоен, как самурай, кажется, он хочет сказать: “Да помню я все, успокойтесь, идите распеваться”. Наконец актёры покидают сцену.

Думаете, лошадей оставили в покое? Последние 10 минут самые напряженные. Из-за кулис к коням выходят сотрудники теат­ра, артисты — все ждали момента, чтобы сфотографироваться на сцене оперного с ними в обнимку.

- Это уже традиция, — смеется Айбек, — каждый раз находятся люди, у которых ещё нет такого фото.

Наступает тишина. С минуты на минуту в зал начнут запускать зрителей. Лошади с сопровождающим остаются за кулисами и дремлют. Для животных в оперном изначально отводилось специальное место рядом со сценой, но сейчас там склад декораций, да и к коням такое же отношение, как к артистам. Негоже им стоять где-то в закутке. Их место за кулисами, рядом со всеми, ведь с минуты на минуту начнётся потрясающий спектакль “Кыз Жибек”.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы