В Алматы команда столичных стендап-артистов прилетает часто. Признаются: здесь публика бод­рее и ярче реагирует на шутки.

- Это правда, что в столице вы не шутите о том, чем смешите алматинского зрителя?

- Конечно. Кто же в Жезказгане шутит о бабушках? Бабушки — это святое! Есть регионы, где зрители цокают на шутки о женщинах. Одна из зрительниц неправильно истолковала шутку, вступила с комиком в спор, который в зале проиграла. Потом даже её парень звонил, разбирался. Но это единичные случаи. Стендап сегодня — это инструмент, способный менять что-то в сознании людей. Важно, чтобы в лучшую сторону. В клубе, где мы сейчас разговариваем, был тематический вечер — комики шутили исключительно об экологии в Алматы, о том, что жителям города нужно запасаться чистым воздухом в других городах.

- Стендап многие ругают, особенно за крепкие словечки со сцены. Вы и ваши коллеги уже разработали стратегию, как обходить штрафы за нецензурщину? Вдруг на выступление припрется блюститель морали и включит камеру…

- Будем последовательны — закон этот действует давно. Выросли только суммы штрафов. Поэтому логично: если нам не прилетало за это раньше, почему должно прилететь сейчас? Кроме того, штраф предусмотрен за оскорбления, а мы этим не грешим. Нельзя сказать, что нецензурная лексика — главное составляющее в материале, какие-то выражения мы добавляем для экспрессии и эмоциональной окраски речи. Возможно, какие-то перемены коснутся тех реприз, которые мы записываем для загрузки в сеть. Но не живых выступлений — они сохранят эту атмосферу.

Однажды на выступлении нас попросили заменять матерные слова цензурными — такое было требование заказчиков. Получалось не всегда, да и смысл терялся. Вот у меня в заранее прописанном тексте выступления было слово, обозначающее женщину с низкой социальной ответственностью, пришлось заменить на “профурсетку”. В зале была гробовая тишина: то ли значения слова не поняли, то ли из моих уст его не ожидали. Зато за кулисами нас просто разрывало от смеха.

- Но гости-то у вас разные. Бывают и негативно настроенные. Они специально идут на стендап, чтобы достать комика. Имеет ли право артист разговорного жанра ответить грубостью на грубость?

- Это неэффективно. Гораз­до круче работает, если весь зал объединяется против этого человека, который объективно мешает всем. Нужно понимать и специфику того места, где мы выступаем: чаще это бары. Встречаются и агрессивные, и пьяные. Один из наших гостей, очевидно, не совсем разобрав, где находится, каждый раз, когда мы выходили на сцену, вставал и шел танцевать. На нас он совершенно не обращал внимания, а мы с ходу придумали шутку, что он танцует здесь уже давно, и даже этот бар вокруг него построен, этакий призрак оперы.

Одна девушка очень мешала мне выступать — она просто перекрикивала меня из зала. Перебрала, бывает. Я договорился с диджеем: каждый раз, когда она открывала рот, он включал музыку, я танцевал. Девушка обиделась, решила с нами разобраться и вдруг неожиданно призналась, что она сотрудница МВД. Мы опешили: человек, который, по идее, отвечает за порядок, устроил в зале такой сумбур. Потом она просто извинилась и ушла.

Есть те, кто приходит специально для того, чтобы самоутвердиться: пошутить смешнее комика. У таких людей, как правило, очень много комплексов. Им кажется, что, выкрикнув что-то оскорбительное в адрес человека на сцене из зала, они привлекут внимание. Я вычисляю их сразу — предлагаю выйти ко мне на сцену и повторить или принять участие в программе “Открытый микрофон”. Но с ними все ясно — кишка тонка.

- А высмеять их можно?

- Если это будет сделано тонко и по факту — безусловно. Нельзя опускаться до обсуждения внешности человека или его физиологических особенностей — это то, что он не выбирал при рождении. Нельзя просто так оскорблять человека, сидящего в зале. Яркий пример — Анди ТОПАЛИДИС (алматинский стендап-комик, оскорбивший зрительницу и пожелавший подписчице в Twitter быть изнасилованной. — Ю. З.). Если бы в его словах был хотя бы намек на шутку, это можно было бы ещё как-то вывезти. Но нет, это был провал.

- То есть даже в таком формате, как стендап, должны быть темы-табу? Например, у нас не принято шутить о людях с особыми потребностями, но легко — о представителях ЛГБТ-сообщества. При этом, если посмотреть выступления западных артистов этого же жанра, картина будет противоположной: о геях ни-ни, а об онкобольных или инвалидах — пожалуйста…

- Я скажу так: шутить можно обо всём! Главное, как ты это сделаешь. Чаще комики выбирают темы бытовые: работа, отношения. Но если в этой истории проскользнет, как твой дед воевал, и это людям зайдёт, вызовет улыбку, тёплые воспоминания, почему бы и нет? Это священные темы. Но кто сказал, что на них нельзя шутить? В зале, конечно, найдётся человек, которого это оскорбляет. Несколько гневных комментариев появится и в том случае, если выложить видео с выступления в соцсети. Но это такая категория людей — они любят оскорбляться за всех.

- Вам когда-нибудь за ваши шутки угрожали?

- Никогда. А я на сцене уже восемь лет.

- Как попасть в стендап?

- Прийти на “Открытый микрофон”. Вам дадут три минуты на выступление. Если оно будет провальным, вы это больше не будете делать никогда! Вот здесь не верьте: многие, у кого первое выступление не задалось, потом все же добивались, чтобы зал аплодировал. Кстати, выступить в стендапе — это одна из задач на многих психологических и бизнес-тренингах. Как прыгнуть с парашютом, например. В этом и проблема такого шоу — ты никогда не знаешь, кто выйдет к микрофону. Это всегда может быть фрик.

- Самое жуткое вспомнить можете?

- К нам пришла поэтесса с толстой тетрадкой своих стихов. Прогнать её со сцены — против правил. Сидели слушали.

- А у вас провальные выступления бывали?

- Каждый день! Неудачные шутки я прямо при зрителях складываю на воображаемую полку. Ты сегодня можешь выступить круто, а завтра зал встретит твою реплику гробовым молчанием. На одном из выступлений я пошутил, что компанию девушек в караоке всегда сопровождает лысый мужик с борсеткой. Посмотрел в зал: а вот и он сидит! Лысый, с борсеткой, и девушки рядом. Зал просто бился в истерике. Жаль, что у меня с того выступления осталась только диктофонная запись.

- Мы понаблюдали, как вы взаимодействуете с залом — как доктор, который, прикос­нувшись, спрашивает: “Здесь не болит? А тут?” Это ваша авторская метода настройки аудитории?

- Это то, от чего я кайфую. Зрители охотно идут на контакт со мной, они говорят о себе, шутят в ответ. Вот в этой атмосфере взаимного доверия и рождаются лучшие шутки. А не тогда, когда в зале снобы, которые ждут, чем же я их удивлю, как из кожи вон вылезу.

- Джамбул, читатели не простят, если я не спрошу: вы часто шутите про то, что одиноки, про неудачные свидания…

- Шутил.

- Только не говорите, что встретили любовь прямо на стендап-шоу!

- Да так и было! Но это вовсе не романтическая история — я подколол её подруг. Потом попросил девушек быть потише и пообещал, что во время выступления к ним ещё вернусь. А она сказала мне: “Ты меня ещё узнаешь”. Узнал.

- А ваша девушка не против, что какие-то личные моменты вы выносите на публику?

- Поначалу была против. Но, услышав их в зале, поняла, что это классно и смешно. Поймите, я пишу только о том, что происходит со мной. Что девушка! Ко мне на выступления приходили отец и дядя. Вот они были в шоке, что я раскрываю семейные тайны. Но все эти протесты были ровно до того момента, пока они не услышали шутку. Потом хохотали.

Старшему поколению не всегда заходит стендап как жанр. Но они никогда не покидают зал демонстративно, объявив, что мы недотягиваем до уровня Задорнова. В Астане к нам на выступление однажды пришла супружеская пара за пятьдесят. Женщине очень понравилось, а мужчина сидел молча, отказался разговаривать со мной. Но супругу на наши выступления отпускает — она наша постоянная зрительница.

Юлия ЗЕНГ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы