- А вы знали, что наших спасателей в Турции называли атомными мурашами? Так быстро и чётко работали они на объектах, — вдруг спрашивает меня врач Вадим ПАК.

Он вместе с коллегами из Центра медицины катастроф (ЦМК) участвовал в спасоперации на руинах турецких городов. От журналистов и их вопросов в эти дни у спасателей и врачей МЧС голова кругом. Отвечают по уставу, эмоции из них не выжмешь. А тут вдруг “мураши”…

Вадим (он, кстати, уже 10 лет работает в МЧС — сначала спасателем, теперь заместителем руководителя отдела оказания экстренной медицинской помощи в алматинском филиале ЦМК) расскажет ещё про уважение, с которым турки принимали на поверхности тела соотечественников. Заботливо укрывали любым куском материи от взглядов фото- и видеокамер.

И о трудностях перевода — на помощь нашим чеэсникам слетелись казахстанцы, проживающие в Турции: они и переводчиками были, и завалы разгребать помогали. Когда не было рядом волонтёров, в ход шел язык жестов и, конечно, ok Google.

Из Алматы спецборт унес в Турцию 33 специалистов Республиканского оперативно-спасательного отряда (РОСО) и пятерых сотрудников Центра медицины катастроф.

- При плюс 7 днём ночью доходило до 7 градусов мороза. Наши пневмокаркасные модули (они, кстати, появились на вооружении только в конце прошлого года) стали укрытием для пострадавших и их родственников. В первые сутки к нам обращались до 50 человек. Позднее — меньше. Чем больше из-под завалов начали извлекать тел, тем меньше стало людей. Напряжены были все, плакали, но поразило то, как мужественно они переносили своё горе — ни криков, ни истерик. Одна просьба у всех: работайте, помогите людям, — рассказывает руководитель алматинского филиала Центра медицины катастроф МЧС Жазылбай КОЗЫБАХОВ.

В палатках-модулях собиралось столько народу, что спать нашим докторам и отдыхать спасателям приходилось сидя вплотную к стене. Одеял не хватало, их приносили волонтёры и сами пострадавшие. Врачи рассказывают: были дети, но сложно было сказать, потеряли ли они родителей, такой заботой и нежностью их окружали.

Медики стучат по дереву: серьёзных травм у работавших на завалах казахстанских спасателей не было (ушибы, царапины не в счёт, их обрабатывали и сразу возвращались в строй). С такой же отдачей работали и поисковые собаки. Пес-герой Джейкоб поранил лапу: краткий визит в палатку-госпиталь — и снова за работу.

А вот у турецких коллег, работавших по соседству, едва не случилась беда. В палатке, где они отдыхали после смены, закоротил электрообогреватель. На помощь пришли наши: и возгорание ликвидировали, и троим пострадавшим помощь оказали. У них были ожоги, отравление угарным газом.

В первые дни местные не просили медиков о помощи — держались на адреналине. Через несколько суток стресс и морозные ночи сделали своё дело. У людей скакало давление, были сердечные приступы, начались респираторные заболевания. Тех же, кого живыми извлекали из-под завалов, моментально передавали врачам скорой, которые увозили их в больницы — инфраструктура города вышла из строя не вся.

Интересно, но те, кого нашим спасателям удавалось достать живым, не были сильно травмированы. Спастись удалось людям, которым повезло оказаться в нишах между обломками конструкций. Чеэс­ники вспоминают: там было теплее, чем на поверхности. Поэтому людей находили живыми и через несколько суток после обрушивших здание толчков. Многих погибших находили в их же кроватях, при этом сломанная мебель и обломки стен создавали полые пространства. Скатись человек с кровати на пол, остался бы жив.

Трое мужчин из одной семьи (отец и его сыновья), которых наши ребята спасли в Газиантепе, на другой день пришли поблагодарить спасителей.

Операция по спасению этих мужчин была сопряжена с большим риском для самих спасателей. Рыть прямо там, откуда кричали люди, было нельзя — выживших могло накрыть одной из плит. Поэтому спасатели углубились сначала на три метра вниз, а после, укрепляя туннель, ещё на пять в сторону. Все это время по сконструированной из медицинских приборов трубке людям подавали воду. По капле — больше наглотавшимся пыли и стекловаты было бы вредно.

Это было похоже на чудо — три здания полностью разрушены, у одного один на другой сложились три первых этажа. И из этой груды бетона спасатели из Казахстана достали троих живых людей, после чего наших ребят стали буквально тянуть во все стороны — помочь советом, ещё раз осмотреть участок завалов.

- Один мужчина прибежал к нам, умолял помочь его семье — беременной супруге и детям, — вспоминает спасатель-кинолог РОСО Дмитрий ДЕНИСОВ.

- До этого на данном участке поработали местные коллеги. Они не услышали живых. Мы не смогли отказать и ещё раз проверили участок, на который он указывал. Тишина. Прошли китайские спасатели с приборами — нет живых. А мужчина уверял, что слышит голоса своих родных. Так часто бывает — поверить в случившееся у людей просто нет сил…

Дмитрий устроился работать спасателем в 1998 году. В 1999-м вместе с другими спасателями из Казахстана полетел в турецкий Дегирмендер на ликвидацию последствий разрушительного землетрясения. Тогда в МЧС Казахстана ещё не было кинологической службы. Проанализировав работу коллег из других стран, было решено организовать её и у нас. Псы-спасатели и на родине не раз доказывали свою эффективность. После трагедии в Турции их труд оценили. Напарник Дмитрия в этой командировке — лабрадор Чарли.

К работе на завалах в Турции собаки приступили через полчаса после прибытия. Их смена была короче, чем у коллег-людей. Восемь часов беспрерывной работы по поиску выматывали псов очень сильно. В первые сутки спасатели тоже не отдыхали, потом установили график 16 на 8, сменяли друг друга. Героизм и привычка: для того чтобы пройти аттестацию в международной консультативной группе по вопросам поиска и спасения ООН “Инсараг”, казахстанские спасатели проходили жесткую тренировку. Одна из сверхспособностей для спасотряда особого реагирования — не спать более 50 часов и оставаться работоспособным.

- Завал — это ад для собаки: запах крови и тел, разрушенная система канализации, вывернутое содержание холодильников, — объясняет Дмитрий. — Но тренированная собака все равно указывает, есть ли внизу живой. Голосом. Показывает пес и наличие тел — он не лает, но скулит, взвизгивает. Иногда кажется, что работает собака с помощью шестого чувства. Представьте, несколько сложившихся девятиэтажек, положение плит, при котором выветривается запах. Но собаки настаивали! Там мы нашли троих живых! Был риск — здания разрушились не до конца. Специальные службы выставили лазерные лучи на аварийном объекте, чтобы при малейшем риске подать нам сигнал выбираться на поверхность.

Спасатели вспоминают: в Хатае целых домов не осталось вовсе. Даже если здание стояло, в нём или не было стекол, или в стенах зияли огромные дыры. А ещё ни на минуту не смолкали сирены. В скорых стеллажами возили гробы.

- Был случай: родственники показали нам фото человека, мы искали его под завалами. А ребята из ЦМК сказали нам, что видели его, оказывали ему помощь — он находился в шоке от увиденного и потерял память. Опознали мужчину и на ближайшей заправке — он заходил в организованную там столовую. Нашли его родственники или нет, не знаю. Немного у нас было времени на разговоры, — вспоминает Дмитрий.

Вместо отдыха — съёмка скрытой камерой. Кроме официальных фото и видео, которые публиковала пресс-служба МЧС, казахстанцы пристально следили за тем, что выкладывает в соцсети молодой спасатель. Сергазы АБДИКАДИР, больше известный теперь как 113.gor (так называется его Instagram-аккаунт), говорит, что сначала снимал исключительно для истории. Потом захотел поделиться с соотечественниками тем, как работают коллеги-спасатели.

- 113 — это мой позывной, — раскрывает секрет Сергазы.

В тот день, когда решено было, что наши спасатели полетят в Турцию, он был на дежурстве. Предупредил родных. На вопрос, что было самым страшным в этой командировке, отвечает: взлёт и посадка самолёта.

- Остальное — трудная, но работа. Так увлекались, что иногда не чувствовали даже повторных толчков, не слышали условного сигнала: три свистка — афтершок, все на поверхность. Уже наверху узнавали: было ещё землетрясение 4,5 балла, — поясняет он.

- Живой под завалами — это огромная радость и ответственность, — улыбается Дмитрий Денисов. — Важно, чтобы человек не запаниковал и не усугубил своего положения. Стараешься с ним говорить, спрашиваешь, как он лежит. Если в завалах раненые и они только стонут, ответственность утраивается: не засыпать бы человека и, не дай бог, не задеть его инструментом. Ты счастлив и горд, когда выживший на поверхности и его уносят медики. А потом выдыхаешь и идёшь работать дальше.

Дмитрий рассказывает: уезжая, наши спасатели часть формы оставили там, только нашивки срезали. Отстирать одежду от въевшегося в неё запаха смерти было невозможно. Эта трагедия случилась зимой — благодаря низкой температуре запах тления появился не сразу. Но чем дольше проводились работы, тем сильнее он был, встречал уже на выходе из авто, впитывался в кожу и волосы.

- Местные привозили нам парфюмерию, чтобы мы брызгали себе в маски. Помогало ненадолго, — говорит Дмитрий. — Признаюсь, даже вернувшись, я несколько ночей все ещё “работал” в Турции. Самое страшное — это понимать, что всем помочь ты не можешь. Но мы эмоции отключаем и погружаемся в работу.

Юлия ЗЕНГ, фото Владимира ЗАИКИНА, Алматы