Но если опиаты, ханка и героин имеют седативное действие — клетки мозга засыпают и разрушаются очень медленно, то в случае с солевыми наркотиками последствия для психики необратимы: восстановить разрушенные клетки мозга практически невозможно.

Более того, эти наркотики опас­ны ещё и тем, что направлены на повышение либидо. В чатах Telegram часто можно увидеть сообщения вроде: “Девочки, приезжайте! Есть два грамма. За секс”. И “девочки” едут.

Мы с участковым приходили в семью, где мама и папа сидят на солях. У них двое детей. При обследовании у 9-летней девочки обнаружили гепатит С, который передается только половым путём или через кровь. Обследовали ли этого ребёнка на предмет изнасилования, мне неизвестно. Эта категория зависимых страшна тем, что она рассеяна и неуловима — они скрываются в своих мессенджерах, снимают квартиры для своих марафонов. В итоге беспорядочные половые связи приведут к новому всплеску заболеваемости ВИЧ, незапланированным беременностям и рождению нездоровых детей.

Для декриминализации потреб­ления этого вида наркотиков необходимы программы снижения вреда, куда человек или его близкие могли бы обратиться за помощью, чёткий алгоритм действий, ведь тюрьма не спасает от употребления. Скажу за себя: из пяти моих сроков четыре я отсидела за нар­котики и сопутствующие статьи. И пока не пришла к осознанию, что пора остановиться, порвать с этим не могла. Сейчас я, пройдя собственный опыт избавления от зависимости, консультирую тех, кто хочет порвать с наркотиками.

А в казахстанских тюрьмах нет никаких программ, чтобы мотивировать человека бросить и не начать употреблять после выхода. Нет никаких тренингов личностного роста. Принудительное лечение — простая формальность. И люди, закрытые от мира, не понимают, что происходит сейчас. Освободившийся человек оторван от социума, ему некуда идти, разве что к старым знакомым. А они, как правило, так же кайфуют. И все начинается по новой.

Та же метадоновая программа опоздала уже лет на двадцать. Вводить её нужно было ещё в 1990-х или в начале 2000-х годов. Сейчас выросло поколение солевиков, что объяснимо: синтетика дешевле, доступнее, слабее и наказание. С тем же героином можно попасться с гораздо меньшим количеством граммов, чтобы получить внушительный срок. А вот за развитием синтетической “отрасли” не поспевает даже полиция. Конечно, таблица запрещенных прекурсоров постоянно меняется, добавляются новые формулы, которые тут же обновляются производителями наркотиков. Они-то держат руку на пульсе.

Да далеко и ходить не нужно — практически в любой аптеке можно купить опиоидный синтетический анальгетик в таблетках, который продают без рецепта и даже детям. Недавно я разбирала кейс по делу IT-специалиста одного из аптечных складов, попавшегося на выносе этого препарата. То есть фактически любой сотрудник аптеки имеет доступ к наркотическим средствам. А этот препарат не входит в категорию наркотических средств, которые нужно хранить по специальной инструкции. Будучи наркозависимой, я понимаю, насколько это страшно!

На весь Казахстан у нас только один государственный реабилитационный центр — “Асар” в Павлодаре. Там отличная программа — человеку просто некогда занимать голову глупостями, вспоминать прошлое. С ним работают психологи, медики, равные консультанты. Попасть туда очень трудно. Есть квоты, но для этого нужно отлежать в наркологии, отдать свои средства на дорогу, которые есть не у всех.

Такие центры необходимы в каждом регионе. А что у нас? Раньше в Республиканский центр психического здоровья мы могли положить наркозависимых, готовых лечиться, по квоте. Сейчас это стало платным. Значит, недоступным для целевой аудитории. 15 тысяч тенге в сутки не каждая семья, в которой есть наркозависимый, может себе позволить.

Анна КОЗЛОВА, равный консультант в общественном фонде “Реванш”