Во время работы над фильмом лично для себя сделала столько интересных открытий, что теперь мечтаю о продолжении исследования. Собирая материал, мы общались с историками, исследователями, в ход шли не предположения, а факты: персидские миниатюры, мазары, памятники, литературные свидетельства. Наша история выглядит довольно неожиданно: хатун, царица, каганша имели такой же вес, как и их супруги. Они принимали участие в военных советах, зачастую обладали собственными вооруженными формированиями, что разительно контрастирует с другими культурами.

Империя Чингисхана и его потомков считается одной из самых могущественных за всю историю человечества. Так вот время, когда этой брутальной военной организацией правили мужчины, примерно равно периодам, когда у власти были вдовы, регентши. То есть правитель уходил, и пока собирался курултай, пока кланы договаривались о следующем вожде, страной и армией полноценно рулила женщина!

На территории Монголии до сих пор стоят памятники усопшим правителям, и расположенные рядом захоронения их жен не принижаются. Скульптуры властных супругов стоят рядом, они одинакового размера, что демонстрирует равный почёт и уважение. Это не выдумка, а реальные артефакты, подтверж­дающие идею нашего фильма, что женщины кочевого сообщества были встроены во властную модель на равных с мужчинами. При этом воплощали женское лицо власти.

Если мужчины отвечали за войны, стратегические решения, то женщины решали социальные, церемониальные, дипломатические задачи. Каганши отвечали за то, за что сейчас отвечают первые леди продвинутых государств. Конечно, бывало по-разному: встречались и правители-подкаблучники, и незаметные женщины, но это уже частные случаи.

Империя Чингисхана имела ярко выраженное мужское лицо. Но про то, что женщины на равных правили этой империей, говорить как-то не принято, в учебниках истории тема стыдливо замалчивается. Видимо, дело в политической цензуре советской власти, которая преподносила себя как освободительницу женщин Востока, а свои устои — как передовые. Все же, что касалось древности, автоматически считалось мрачным периодом бесправия и смуты.

Между тем доступ к власти — это прямое свидетельство того, что женщины Великой степи были свободны. Исторические факты раннего и позднего Средневековья, сарматской культуры опровергают многие мифы, которые у нас культивируются.

И даже если не брать женщин во власти, женщин-воинов, реальная картина того мира все равно отличается от навязанной нам. Лично меня во время сбора материала для фильма очень удивил и тронул тот факт, что ряд казахских родов ведёт своё название от женщины-родоправительницы. Этакий степной матриархат. Причём этнографы утверждают, что у некоторых родов даже боевые кличи были женскими именами. Свидетельства можно найти в XV-XVII веках, примерно в то время, когда в Европе только зарождался культ прекрасной дамы.

В это же время в степи можно встретить много древних мазаров, мавзолеев, которыми увековечивали память о значимых женщинах. Не все из них были вождями и воительницами. Наши предки увековечивали память знахарок, лечивших соплеменников, и других женщин, много сделавших для родного края. Например, неподалеку от Туркестана стоит мазар дочке Ходжи Ахмеда Ясави, которая прославилась добрыми делами, тем, что врачевала людей. И это все ломает наш современный взгляд, заточенный на то, чтобы видеть в прошлом только патриархальные ценности.

На фоне новых знаний возникает желание пересмотреть тему дис­куссий о требованиях к исконно казахской женщине. Получается, что мы привыкли акцентировать хозяйственно-бытовую часть и нивелировать социальную. Но наши предки понимали и ценили женщин, относились к ним красиво, мудро. Так что когда кто-то хочет вернуться в патриархальное прошлое, то нужно знать, каким на самом деле это прошлое было и какое место в нём занимали женщины!

Айнур МАЗИБАЕВА, соавтор документального фильма “Властительницы Евразии”