Этими фигурами я часто играл в солдатиков, и, конечно, они терялись. Раскладывая доску, папа мне выговаривал: “Где чёрная королева?” или “У меня не хватает двух пешек. Куда ты их дел?” Папа и дядя начинали искать замену потерянным фигурам, и на доске появлялись пробка от вина, колпачок от фломас­тера и деревянная катушка от ниток.

Помню, как мне не нравилось это присутствие посторонних предметов, как сильно они портили общую картину: колпачок от фломастера нарушал стройную шеренгу пешек, а катушка на месте королевы вызывала ощущение гнусного мезальянса.

Примерно такие же чувства я испытываю сейчас, работая в городе, особенно в его центре. У нас и так, к сожалению, не слишком много исторических зданий, то есть тех, на которые может показывать гид и сообщать что-то интересное, уникальное. Но ещё и мы сами постарались в разные годы. Например, дом Троцкого, который мог бы стать туристическим объектом, снесен. А большая часть уцелевших зданий обезображена… ремонтом.

Я не говорю о больших комплексах и знаковых объектах типа Дворца Рес­публики или знаменитого телецентра с сосульками, я имею в виду трёх-, двухэтажные здания, часто жилые, которые находятся в центре города.

Все эти домики с арками, вензелями, затейливыми балконами, карнизами. Они, конечно, своевременно ремонтируются, выглядят очень опрятно до тех пор, пока не начнёшь рассматривать детали: то карниз отбит и был не восстановлен, а сглажен замазкой, то часть вензеля утеряна, то арка забита фанерными щитами и т. д. Все потому, что ремонт таких домиков был доверен не реставраторам, а малярам-гастарбайтерам.

Да, такие домики выглядят обновлёнными, но краска облупится через пару лет, никто не восстановит утерянные мелочи, и таким образом облик города неизбежно размывается. Хотя именно сталинский ампир восхищает гостей города, туристов, и он является фишкой Алматы!

Кажется, это мелочи, но они на самом деле очень заметны. Например, какой эффект вызвала замена старой деревянной двери в здании консерватории на банальный пластик. Это выглядело как заплата на фасаде. Консерватория сразу стала походить на продуктовый магазинчик.

Тогда под давлением общественности руководство учебного заведения заменило белый пластик на тёмный, хотя это тоже не выход.

И, к сожалению, пока город бессилен что-то требовать от собственников зданий — нет дизайн-кода города, некоего свода правил, который нам давно обещают и все никак не примут. Хотя к этим старым зданиям должны применяться не просто эстетические принципы, должно быть бережное профессиональное отношение к архитектуре. Это тоже часть нашей истории, пусть и сравнительно недавней.

И, наверное, курировать ремонт таких объектов должны специалисты, а не просто прорабы, чтобы сохранить аутентичный вид улиц, чтобы было чем удивить туристов, ведь у нас не так много старых зданий, нуждающихся в реновации, и они не лягут на бюджет города тяжким бременем. Вот только надо помнить, что реновация — это бережное восстановление, а не снос старого и возведение на этом месте нового.

Я, как в случае с эрзац-шахматами, теперь испытываю жуткий дискомфорт, когда иду мимо какого-нибудь исторического здания и вижу пластиковый карниз на месте гипсовой лепнины или дешевую пластиковую дверь вместо той — торжественной, деревянной, благородной тяжести, которую приходилось толкать плечом или с усилием тянуть на себя бронзовую ручку.

То ли у нас с акиматом разное понимание реставрации, то ли разное восприятие прекрасного.

Омар НУРХАЙДАРОВ, член “зеленой” комиссии Алматы