Я возглавляю кафедру детских инфекционных болезней в медицинском университете Семея. С начала пандемии наблюдаю как детей, так и взрослых. На моем счету три захода в “красную” зону. Во время пика пандемии летом сам заразился коронавирусом. Это выяснилось, только когда сделал очередной тест на антитела, поскольку у меня была бессимп­томная форма. Незадолго до этого я заходил в отделение к тяжелобольным. Но не исключаю того, что заразился за пределами больницы. Врачи такие же люди, как все. Мы ездим в общественном транспорте, ходим в магазины…

Обычно чем ярче клиника при COVID-19, тем больше вырабатывается антител. Но у меня даже при бессимптомной форме выработалась хорошая концентрация антител. В нашей практике встречались случаи, когда у очень пожилых пациентов были антитела в хорошей концентрации. Было и такое, что больные после выписки из стационара делали тест на антитела, а там по нулям. Пациентов, у которых после инфицирования коронавирусом не выработались антитела, где-то два процента. Но у нас пока вообще не было случаев повторного инфицирования. Только ложноположительные тесты.

О чём это говорит? О том, что у человеческого организма два механизма защиты. Первый — гуморальный иммунитет. Это когда вырабатываются антитела. Второй — клеточный иммунитет. Поэтому мы можем предположить, что у кого не выработались антитела, выработался клеточный иммунитет на коронавирус. Почему только предположить? Потому что человек ещё не на­учился лабораторно определять наличие клеточного иммунитета. К слову, у него есть мощное преимущество перед гуморальным иммунитетом. Антитела со временем могут исчезать, а клеточный иммунитет сохраняется на долгие годы.

Но стоит ли переболевшим коронавирусом отказываться от вакцинации, рассчитывая на то, что у них сформировался клеточный иммунитет? Думаю, одно­значно нет! По моему мнению, не стоит и перед вакцинацией определять содержание антител. Необходимо получить прививку вне зависимости от того, есть антитела или нет, высокая их концентрация или низкая.

К примеру, я продолжаю контактировать с тяжелыми больными. Только недавно вышел из “красной” зоны. Здесь есть такая особенность: при каждом контакте с вирусом иммунитет может укрепляться, и, соответственно, концентрация антител становится выше. Так в моем случае и про­изошло.

Я тщательно изучаю поступающую информацию о вакцинах, которые сейчас разрабатываются в мире. На мой взгляд, на сегодняшний день самая лучшая вакцина от коронавируса — это разработка новосибирских учёных “Вектор”. Но поскольку у нас есть сейчас в наличии “Спутник V”, надо прививаться им. Главное, что эта вакцина безопасная.

Когда вижу в интернете призывы отказываться от вакцинации, сразу вспоминаю подобные истеричные выпады тех, кто отрицал существование коронавируса. Вот не верят — и баста! И никак их не убедить. Со временем число таких неверующих практически сошло на них. Помню время, когда больные начали отказываться от госпитализации. Думаю, что сейчас никто не отказывается. Каж­дому из нас предстоит взвесить на чаше весов вакцинацию или отказ от неё. В первом случае это, возможно, раздражение в месте укола, повышение температуры, лёгкое недомогание. Во втором — постоянная угроза инфицирования опасным вирусом.

Разумеется, вакцинация не в силах решить все проблемы. Так, прививку не делают детям и людям старше 65 лет. У детей это заболевание намного легче протекает, часто в бессимптомной форме. Но здесь опасность в том, что дети являются источником коронавируса для взрослых. В первую очередь заражаются бабушки и дедушки с хроническими заболеваниями. По идее, нужно изолировать их от внуков. Но разве это возможно? Раз людям старше 65 лет нельзя вакцинироваться, нужно снижать риск заражения доступными методами. Главное — не заниматься самолечением. Очень важно, чтобы пациенты видели во враче парт­нера, союзника. Только помогая друг другу, мы можем победить инфекцию.

Имдат ЭФЕНДИЕВ, врач-инфекционист