В современном высокотехнологичном мире, редкий судебный спор можно разрешить без привлечения эксперта в той или иной отрасли знания. Выводы экспертизы порой становятся фундаментом, положенным в основу приговора суда. Эксперты проводят свои исследования в соответствии с определенными методиками. Качество и научная обоснованность этих методик определяют точность их выводов. Например, если методика основана на неверных расчетах, использующий её эксперт может сделать ошибку. В итоге могут осудить невиновного.

В справедливом правосудии стороны вправе знать каким именно способом эксперт пришел к своему заключению. Это же не средневековый суд инквизиции, где участники процесса могут ссылаться на колдовство и магию, не утруждая себя доказательствами собственной правоты. В истории криминалистики много случаев, когда от правильности экспертных методик зависела не только судьба человека, но и сама его жизнь.

1 апреля 1882 года четырнадцатилетняя служанка Эстер Шоймоши из венгерской деревушки Уйфалу пропала в местном лесу. На основе внезапно возникших слухов группу еврейских жителей соседнего села обвинили в ритуальном убийстве девочки. Из полученных под пытками показаний психически неуравновешенного подростка следователи сформировали версию о том, что несчастную привели в местную синагогу, где перерезали горло, а кровь собрали в кастрюлю.

Эти сообщения, как писал Юрген Торвальд в классической книге «100 лет криминалистики», «попали на благоприятную почву распространенного в Австро-Венгрии антисемитизма. Газеты пестрели сообщениями и комментариями. Над евреями издевались, их дома грабили, слуги христиане покидали еврейские дома из страха быть убитыми». Следователь, ответственный за это дело, получал восхищенные письма, в которых были даже рецепты, по которым евреи якобы замешивают тесто на крови молодых христианок. Он аккуратно приобщил эти рецепты к делу.

Но дальше ситуация изменилась. 18 июня 1882 года в реке неподалеку был обнаружен женский труп. Никакой раны на шее у трупа не было. Тело предъявили матери, которая узнала платье дочери, но не опознала своего ребёнка в погибшей. Мнения соседей, хорошо знавших девочку, разделились: кто-то был уверен, что это пропавшая Эстер, а кто-то — нет.

19 июня 1882 года на место прибыли врачи, у которых не было опыта в судебной медицине. В результате вскрытия они установили, что утопленница была в возрасте 18-20 лет, умерла не более 10 дней назад, сердце и вены обескровлены, следовательно она скончалась от малокровия, её кожа очень нежная и белая, а значит, она никогда не ходила босиком и не выполняла тяжелой работы. Все эти признаки никак не соответствовали 14-тилетней загорелой служанке, постоянно трудившейся на свежем воздухе и не страдавшей от малокровия.

Из-за такого заключения ещё несколько евреев задержали, подвергли пыткам и заставили признаться в сокрытии следов этого преступления, выразившемся в якобы совершенной ими подмене трупа, с целью запутать следствие, вроде как почти изобличившее их соплеменников в убийстве.

Откровенно антисемитский и инквизиционный дух этого уголовного дела возмутил многих порядочных людей. В октябре 1882 года в дело вступил известный венгерский адвокат, депутат рейхстага, Карл фон Ётвёш. По его ходатайству, поддержанному прокурором, комиссия из трёх медицинских профессоров, среди которых был опытный патологоанатом, провела повторное вскрытие. Результаты этого вскрытия полностью опровергли заключение первой группы врачей. Возникла научная коллизия, которую было необходимо разрешить.

В итоге к делу привлекли светило судебной медицины – профессора из Вены Эдуарда фон Гофманна.

Будучи одним из основоположников этой науки в Австро-Венгерской империи, Гофманн прямо указал на явные ошибки врачей, утверждавших, что обнаруженный труп не может принадлежать 14-тилетней Эстар Шамойши. И сделал это с методичной точностью австрийского эскулапа.

Сельские медики, проводившие первое вскрытие, решили, что возраст погибшей колебался в районе 18-20 лет по двум признакам: поверхностному состоянию зубов и окостенению шва лобной кости черепа. Наличие всех коренных зубов и сросшийся шов лобной кости они посчитали достаточными для того, чтобы признать девушку восемнадцатилетней.

Однако, Гофманн как профессионал, перепроверил все данные медицинских осмотров и установил, что у трупа отсутствовали зубы мудрости, которые у девушек того времени появлялись к 17-18ти годам, что явно указывало на то, что тело погибшей принадлежало подростку, не достигшему этого возраста. Как более квалифицированный врач, Гофманн также знал, что швы лобной кости срастаются гораздо раньше 14ти лет и этот указанный первой комиссией признак непригоден для ответа на поставленный перед врачами вопрос о возрасте.

Не ограничившись лишь критикой выводов своих предшественников, Гофманн, в отличие от них, исследовал скелет жертвы, толком не изученный предыдущими врачами. Он знал, что на детских хрящевидных лопатках только к четырнадцати годам появляются окостенения, а три тазовые кости срастаются лишь к шестнадцати-восемнадцати годам. Всех этих признаков не было у трупа, найденного в реке.

Поскольку труп не подвергся серьёзному разложению, первая комиссия врачей решила, что останки пробыли в воде не более десяти дней. Гофманну, проведшему немало вскрытий утопленников, во время его работы в Вене и в Будапеште, было известно, что тело, оставшееся под поверхностью холодной, проточной воды подвержено гниению намного медленнее, чем то, что было вытолкнуто на поверхность. Текущая вода отбеливает кожу, верхний слой которой отделяется от нижнего, через несколько дней верхний слой слезает вместе с ногтями, в результате чего из этих участков начинает сочится кровь, постепенно смываемая потоком. В итоге тело обескровливается. Ставшая белой и нежной по причине постоянного воздействия воды кожа трупа, была ошибочно расценена неопытными врачами как кожа благородной женщины, избегавшей солнечного света. Таким образом, было опровергнуто утверждение о том, что обнаруженный труп не может принадлежать пропавшей Эстер Шоймоши.

Адвокат фон Ётвёш выступал перед судом семь часов. В итоге 3 августа 1883 года все обвиняемые по делу были освобождены.

А теперь давайте представим, что было бы, не восторжествуй современная наука в этом деле? Сколько невинных людей пострадали бы от диких и надуманных обвинений? Это лишь один из сотен тысяч примеров того, какую роль экспертиза играет в установлении справедливости в суде.

Как было упомянуто в начале этой статьи эксперты проводят свои исследования на основе методик. Описанное выше дело показывает какое значение эти правила научного поиска могут иметь для установления истины по делу. От качества экспертных методик зависят такие фундаментальные ценности цивилизованного общества как справедливый суд и верховенство закона. Очевидно, что они должны быть открыты для свободного научного обсуждения и компетентного критического анализа. Методики должны быть доступны для общества, хотя бы для того, чтобы каждый представший перед судом, мог проверить, насколько эксперт правильно провел своё исследование, не допустил ли ошибки или неточности?

Настоящая наука невозможна без свободной дискуссии и открытого обмена мнениями. От научных знаний экспертов в уголовном процессе зависят судьбы людей и не только вопросы жизни, здоровья и свободы, но и юридическая оценка многих финансовых, экономических и промышленных процессов. При этом ошибка судебного эксперта может привести к ошибке судьи.

Вопреки этим вполне разумным доводам на практике адвокаты наблюдают странности в обеспечении института специальных знаний в нашем уголовном правосудии. Некоторым методикам присвоен гриф «для служебного пользования» и они недоступны для свободного изучения обществом.

Так, например, этот гриф присвоен Методике судебно-экспертного исследования объектов нефтяной природы с целью дифференциации нефти и нефтепродуктов (шифр 7.2 (5) от 19.12.2014).

Возникает вполне резонный вопрос: почему эта методика, имеющая вполне обычное народнохозяйственное значение, не доступна для свободного изучения? Почему другой эксперт, обвиняемый или потерпевший по уголовному делу не может ознакомиться с этой методикой и оценить её научную обоснованность? Ведь на основе этой и ей подобных методик решаются судьбы людей.

Так, например, в связи с признанием жидкости, вывезенной с территории завода «Актобенефтепереработка», нефтью, а не продуктами её переработки сотрудник этого завода Алмас Кужагалиев был приговорен к 19-ти годам лишения свободы. Это лишь один конкретный пример. По такого рода уголовным делам многие другие предприниматели и производственники тоже лишились свободы. Все они, очевидно, с большим интересом ознакомились бы с этой методикой и проверили бы, насколько правильно она применялась, когда им выносили немалые сроки лишения свободы? Насколько вообще безупречны все эти методики «для служебного пользования», если их нельзя проверить «всем народом»? И как эти методики могут быть только «для служебного пользования» если осудить по их результатам могут любого?

Кризис правосудия, который мы наблюдаем сегодня, происходит по многим причинам. Одна из них – отступление от справедливости и научных стандартов доказывания в судопроизводстве. Ограничения гласности в вопросах соблюдения прав человека, отсутствие открытости в способах познания объективной истины в уголовном процессе, неравенство сторон в доступе к специальным знаниям, несоблюдение состязательности и равноправия обвинения и защиты приводят к попранию правды, подрывают веру в правосудие! В этой связи судебная экспертиза, как и любая наука, призванная служить обществу и человеку, должна быть открытой для людей и честной по отношению к ним. Экспертные методики, связанные с производственными, финансовыми и технологическими процессами должны быть опубликованы в открытом доступе.

Данияр КАНАФИН, адвокат