А затем в течение 10 лет вышли ещё шесть томов серии, которых было продано — внимание! — более 500 млн экземпляров. Роман переведен на 80 языков мира. И вот в этом году он вышел на казахском языке. Пока только первый том из семи, но издатель Раиса КАДЫР обещает перевести и выпустить остальные в ближайшее время.

Что ж, мы народ неторопливый, ештен кеш жаќсы, говорят казахи (“лучше поздно, чем никогда”). Но как же всё-таки получилось, что уже не одно, а несколько поколений детей Великой степи выросло, не прочитав этой книги, вернее, не прочитав её на родном языке? Ведь люди, занимающиеся вопросами идеологии, образования и духовного развития нации, наверное, понимают, что возможность читать на родном языке новые лучшие произведения мировой литературы очень важна для развития современной, гармоничной личности.

Так или иначе перевод (пока только первого тома) культовой книги осуществлен частными лицами на их собственные средства, и государство не имеет к этому никакого отношения. Может быть, причиной того, что государство охладело к попыткам издавать мировую художественную литературу на казахском языке, стал не очень удачный опыт программы “Мәдени мұра”, осуществленной в первые годы независимости, когда было переведено 200 лучших образцов мировой литературы. Однако оказалось, что многие переводы сделаны откровенно плохо, что привело к появлению нехороших стереотипов: “казахи не умеют переводить”, “не все поддается переводу” или даже “зачем переводить, если все можно прочитать на русском?”

Редактор перевода “Гарри Поттера” филолог Назгүл ҚОЖАБЕК говорит, что за годы, когда в Казахстане была приостановлена работа по переводу художественной литературы, он превратился в сугубо прикладную дисциплину, не требующую творческого подхода, а основанную лишь на оперировании языковыми парами. Перевод воспринимался как просто подстрочник текста. Соответственно, и оплачивалась эта работа по мизерным расценкам. Узкая специализация сошла на нет, переводчики стали многостаночниками, то есть один и тот же человек работает и в техническом переводе, и в художественном.

Но ведь изначально художественный перевод — это интеллектуальный труд, требующий не только знания языков, но и кругозора, образованности, начитанности, знания истории, литературы плюс творческого подхода и креатива. Кстати, в советский период, который так любят ругать поборники языка, на казахский переводили много и качественно. И работа переводчиков ценилась и оплачивалась очень высоко. Так, член моего клуба разговорного казахского языка “Мәміле” Шолпан АЛТАЙБАЕВА говорит, что её отец Жусипбай АЛТАЙБАЕВ после получения гонорара за перевод “Спартака” Рафаэлло Джованьоли сразу купил румынский мебельный гарнитур, стоивший баснословных по тем временам денег. А издатель Гаухар ШАНГИТБАЕВА вспоминает, что на гонорар, полученный её отцом поэтом Куандыком ШАНГИТБАЕВЫМ за перевод “Евгения Онегина”, по тем временам можно было купить 10 легковых автомобилей!

Есть расхожее выражение, что “переводы, как женщины: если верны, то некрасивы, а если красивы, то неверны”. Я очень надеюсь, что в Министерстве культуры наконец поймут, что нужно вернуться к индустрии художественного перевода, который предполагает оплату не за энное количество знаков, как в переводческих агентствах при переводах завещаний и доверенностей, а гонорары, учитывающие статус переводимого произведения, статус переводчика, его талант, если хотите. Тогда, я думаю, мы будем иметь переводы на казахский язык, подобные казахским женщинам — и верные, и красивые.

Канат ТАСИБЕКОВ, писатель