Педагога арестовали, за пять-семь дней состряпали дело и направили в суд. Внимательно изучив материалы, я понял, что доказательств её вины нет. Просто хотели сделать показательный процесс на всю страну, подставив невиновного человека, и тем самым заявить о казахском национализме, о чём в последующем было сказано в постановлении ЦК КПСС.

Я зашел к заместителю председателя Верховного суда и мотивировал свою позицию. В итоге меня отстранили от рассмотрения этого дела и отправили в срочный отпуск.

В январе 1987 года Сабитову приговорили к нескольким годам лишения свободы. Слава богу, буквально через полгода по протесту председателя Верховного суда наказание уменьшили, а поз­же учителя реабилитировали.

Я не взял на себя грех осудить невиновного участника декабрьских событий, но оказался бессилен перед системой.

К сожалению, и сегодня такие случаи имеют место быть. Мы, адвокаты, всегда мечтали о независимости судебной власти и впервые увидели её в Пакистане, где в начале 1993 года побывали с делегацией.

Через непродолжительное время после нашего отъезда президент этой страны распустил парламент и отправил в отставку правительство. Естественно, эти органы власти обратились в Верховный суд, который признал действия президента неконституционными. А в 2007 году тот же суд отказал в признании полномочий избранного президента генерала Первеза Мушаррафа. Начались гонения на судей, и это породило политический кризис в стране. Мушарраф ушел в отставку.

Такой должна быть независимая судебная система, к которой обращаются как в последнюю инстанцию для защиты своих прав. Я мечтаю, чтобы в Казахстане были такие же суды.

Не так давно сотрудники финансовой полиции наводили страх на судей излишней подозрительностью. Служители Фемиды не выдерживали этого натиска и, перестраховываясь, шли на поводу у обвинения. И сегодня суды нередко занимают сторону следствия.

Сейчас Министерство юстиции предлагает меры, направленные на то, чтобы избавить адвокатскую среду от непрофессиональных кадров. Так, предлагается бывших следователей и прокуроров, желающих стать адвокатами, обязать проходить годовую стажировку.

По мне это все равно, что палить пушкой по воробьям. Профессионально подготовленным следователям или прокурорским работникам необязательно проходить стажировку. От них ведь требуется знание материального и процессуального права. Изнутри познать работу адвоката не представляет особой сложности, потому что такая работа, как написание процессуальных документов, писем, почти везде одинаковая. Но следователи и прокуроры смотрят на доказательства только в пользу обвинения и абсолютно не принимают во внимание доказательства в пользу обвиняемого. Став адвокатами, они уже занимают другую позицию.

Более важный вопрос: можно ли их рекомендовать на должности судей? В советское время в судьи, как правило, не брали бывших сотрудников милиции и прокурорских работников, потому что у них сложился обвинительный тип мышления, и это был опасный момент для правосудия. Поэтому старались рекомендовать лиц, которые прошли практику, адвокатов или юристов с предприятий народного хозяйства. Была также неглас­ная практика не брать в судьи людей с физическими недостатками. Представляете, стоит перед таким судьей пышущий здоровьем крепкий человек, который обвиняется в совершении преступления. Был риск того, что судья с физическим недостатком воспримет все слишком остро, предвзято и вынесет несправедливое решение.

Я не берусь судить, надо ли сегодня пытаться оградить судейскую или адвокатскую среду от прокурорских работников или следователей из правоохранительных органов. Этот вопрос требует тщательного и всестороннего анализа. Но я точно знаю, что назрела острая необходимость того, чтобы адвокатура заняла наконец свою полноправную позицию при отправлении правосудия и реально обладала такими же процессуальными правами, что и сторона обвинения.

Тагир СИСИНБАЕВ, адвокат, бывший заместитель председателя Верховного суда