Когда я узнал, что известный костанайский адвокат поймал представителей местной Фемиды на нарушении закона, сразу решил об этом написать. Но когда мне стало известно, что эта история затрагивает судьбу прожженного уголовника, то задумался: а нужно ли рассказывать об этом?

Журналистам часто приходится кумекать, как слово наше отзовется, точнее — как будет воспринято читателями. Вот, скажем, нашлась тема о нарушении прав заключённого, и ты сидишь мозгуешь: “А сам-то он каков и что в своей жизни натворил?” Узнаешь подноготную героя и… отказываешься от темы вообще. Потому что известно: массовый читатель не станет сопереживать педофилу, даже если того убьют с ведома администрации зоны. Люди просто скажут: “Поделом!” — и будут по-своему правы…

Поэтому вопрос “писать или не писать” в нашей профессии часто подобен гамлетовским метаниям на тему “быть или не быть?”, тем более когда неладно что-то в датском королевстве, а именно — в структурах, ответственных за соб­людение закона. А ведь там действительно неладно, и давно. И как не говорить об этом? Тем более что порой не поймешь, кто больший преступник: топчущий зону или отправляющий в неё.

Вот недавно сиделец колонии строгого режима добился в суде первой инстанции условно-досрочного освобождения. При рассмотрении дела ни суд, ни прокурор, ни администрация колонии не нашли никаких преград для предоставления заключённому права выхода на волю по УДО. Однако спустя 8 дней материалы этого процесса почему-то оказались в распоряжении председателя апелляционной коллегии Костанайского облсуда.

- Случилось грубейшее нарушение норм Уголовно-процессуального кодекса, — говорит адвокат. — Согласно этому кодексу “в течение срока, установленного для обжалования судебного акта, дело не может быть истребовано из суда первой инстанции”. Что же я вижу? К материалам подшиты документы о движении дела! Я даже сделал копии: вот сопроводительное письмо от 7 октября, подписанное председателем суда № 2 г. Костаная. Это дата отправки дела в апелляцион­ную коллегию. А вот письмо за подписью председателя коллегии, датированное тремя днями позже. Это значит, он дело затребовал, изучил и переправил обратно. Что он с ним делал? Для чего оно ему понадобилось?

Ответов на эти вопросы пока нет. Однако появился прокурорский протест на решение суда первой инстанции с требованием отменить УДО для данного сидельца, которое сократило бы ему срок заключения на 3,5 года.

В прокуратуре Костанайской области мне объяснили, что считают свой протест законным и необходимым. Тем более что 11 лет строгача заключённому назначено за покушение на убийство. За ним также числятся 57 взысканий, полученных за решеткой, а в январе определена первая отрицательная степень поведения. К суду сиделец пришел “чистым”, то есть с погашенными взысканиями и отсутствием претензий у администрации колонии. Нормы нового УПК позволяют ему претендовать на УДО, чем он и воспользовался. Однако сотрудники надзорного ведомства уверены: считать этого человека исправившимся нельзя.

Что ж, очень может быть. На то и прокурор, чтобы никто не дремал. Но вот как быть с незаконными манипуляциями, которые судьи совершили с делом? Законных оправданий этому нет, а формула “вор должен сидеть в тюрьме”, всё-таки не для служителей Фемиды и нас, журналистов, а для читателей, вольных предаваться каким угодно эмоциям.

Поэтому, поднимая скользкие темы, наше дело — не вступаться за какую-то из сторон конфликта и не ратовать за общечеловеческие ценности, а рассказывать все, как есть. И пусть слуги государевы в этом с нас возьмут пример. Может, тогда и доверия к ним у народа станет больше?

Стас КИСЕЛЁВ, журналист